— Нет, правда, есть сотни мест.
— Миллионы! Знаешь, в чем мы ошиблись? Мы думали, что художник — это просто художник, и забыли о многогранности его ремесла. Да я могу делать что угодно!
— А что ты хотел бы делать?
— Перелистаем справочник.
— По справочнику я нашла только паяльщиков.
— Замечательно! Золотое дно. Точнее, цинковое. Представляешь, сижу я в шалаше. Ты сбиваешь коктейль и говоришь мне: «У тебя усталый вид, мой ангел». А я говорю: «Есть немного. Паял, как последний пес. Цинк уже не тот…»
— О Господи!
— Да?
— Сейчас я брошусь в ров.
— Собственно, я тоже. Надеюсь, я не слишком разрезвился? Когда выпадает дно, я не знаю, прыгать в дырку или держаться за воздух. А вообще-то, почему мне не устроиться? Я молод, силен, неприхотлив. Да, совсем забыл: вдвоем тратишь не больше, даже меньше.
— А кроме того, не в деньгах счастье.
— Именно. С другой стороны, не в счастье деньги. Другими словами, счастье денег не дает. Тут есть о чем подумать.
— Да…
— А все-таки, посмотришь на богатых! Возьми Дж. Б. Даффа. В деньгах купается, и что же? Ветчиной торговать умеет, может быть, — бессознательно, но в остальном полный идиот.
— Эй!
Они уже не могли бы разглядеть, кто кричит, но сразу это поняли.
— А, Дж. Б.! — приветливо сказал Джос. — Вырвались из объятий?
Мистер Дафф приветливым не был.
— Что вы такое говорите?
— Рассказываю о вашем богатстве.
— И называете идиотом.
— А кто же вы еще? — сурово заметил Джос. — Уволить такого работника! Если бы я у вас служил…
Мистер Дафф вздохнул, и очень тяжело.
— Что там «служил»! Дело хуже. Она говорит…
— Кто?
— Беатрис, кто же еще! Так вот, она говорит, чтобы я дал вам рекламу.
— Ик! — сказала Салли, словно мышь, которая испугалась, когда ела сырную корку.
— Не надо! — взмолился мистер Дафф. — Я и так весь дрожу. Джос, схватившийся было за перильца, перенес руку на его плечо.
— Дж. Б., — произнес он, — вы меня не разыгрываете? Это правда?
— Так сказала она. Видите, начинается…
— Отдел рекламы? Мне?
— Так сказала она.
— Ты слышала, Салли?
— Слышала, Джос.
— Глава отдела. Какая власть! Какой оклад!
— Не такой уж большой, — вставил Дж. Б.
— Ладно, позже обсудим. Смотрите-ка, вы совершенствуетесь. Глядишь, станете образцовым вождем, который ничего не жалеет для родной фирмы. Очень может быть, что это — поворотный момент в ее судьбе.
— Она сказала, чтобы я вам позировал.
— Замечательно!
— И дал этому типу побольше денег.
— Ясно. А то он все разболтает. «Король ветчины среди угля», «Унижение Джеймса Даффа»… Нет, нельзя! Можете гордиться, Дж. Б., вы осчастливили две пары. Мы с Салли, Чибнел с Верой… Что называется, ангел.
— Ы… — тихо откликнулся Дафф.
— Точнее, херувим. Такой купидон с луврской картины, летает над влюбленными. Крылья, рог изобилия — и не отличишь.
Мистер Дафф снова вздохнул.
— Все наглее и наглее!.. Ну, мне пора, она ждет. Хочет пойти со мной в гостиницу.
Он нырнул в сумерки. Джос сказал:
— Салли! Салли сказала:
— Джос!
— Моя дорогая! Моя золотая! Мой синеглазый кролик!
— А? — обернулся мистер Дафф.
— Я не вам.
— О?..
Дойдя до входа в дом, он услышал сочное контральто:
— Это ты, Джимми?
— Да, я.
— Ты его видел?
— Видел.
— Тогда идем, — она посвистела Патриции. — Какой вечер прекрасный!
Так оно и было, но его, как недавно — Салли, это не радовало. Он шел по дорожке вдоль газона, дышал благоуханием ночных цветов — и все зря. Ему было плохо.
Ей, напротив, было хорошо, и она благодарно втягивала воздух.
— О!
— Что такое?
— Ах…
— Ах?
— Левкои. Как пахнут!
— Ничего, — согласился он. Небольшой отрезок пути они прошли молча.
— Знаешь, — сказала она, — ты стал гораздо тоньше. Какой-то такой… поэтичный. Раньше ты сравнил бы этот запах с какой-нибудь фазой копчения.
Он вздохнул. Они опять помолчали.
— Кстати, я хотела сказать…
— Да?
Она взяла его под руку.
— Понимаешь, я много думала о прошлом. Тебе было трудно со мной. Что говорить, глупая девчонка! Помнишь, я выругала ветчину и бросила кольцо?
Он снова вздохнул, печально ощущая, что таких минут не вернешь.
— Теперь я умней. Хорошая жена живет интересами мужа.
На секунду он приободрился, но все-таки — «жена», «муж»…