— Мне они не по вкусу, сэр.
— В довершение всего он пригласил меня сегодня поужинать в Приветном Шалаше. Или это Беседка Отдохновения?
— Мирная Гавань, сэр.
— Так же плохо, если не хуже. Думаю, подадут обычную пакость.
— Отнюдь, сэр. У мистера Твайна превосходная кухарка.
— Вот как? И на том спасибо. Поможет скоротать отвратительный вечер. Что ненавижу, то ненавижу — бюсты. Дж. Дж. всегда хотел, чтоб я их покупал, просто страсть какая-то. Ладно, сегодня ужинаем у Твайна. Завтра дам ему потомиться, а послезавтра приглашу в свой клуб и ошеломлю. Чек надо будет иметь с собой, чтоб помахать у него перед глазами. Благодарите Кеггса за мудрую мысль.
Роско сглотнул. Он страдал, как страдает бережливый мультимиллионер, которому предстоит расстаться с двадцатью тысячами. Да, он понимал, что вложение разумно: насадишь мелкую рыбешку, вытащишь кита, и все же еле выговорил:
— Спасибо, Кеггс.
— Не за что, сэр. На здоровье, сэр. До свиданья, мистер Байлисс.
— Вы нас покидаете?
— Мне пора домой.
— Торопитесь на поезд?
— Нет, я на машине.
— Я провожу вас, — сказал Мортимер Байлисс, прикрывая за собой дверь. Монокль сверкнул, мумифицированное лицо приняло то выражение, с которым участковый судья начинает перекрестный допрос отпетого преступника. — Ну-ка, отвечайте, мой хитрый мажордом, что за этим кроется?
— Сэр?
— Бросьте корчить святошу! Я спрашиваю, что за этим кроется, и требую прямого ответа. Признавайтесь, увенчанный котелком мошенник. Вы не хуже моего знаете, что у Дж. Дж. Бэньяна не было друга по фамилии Твайн.
Мы не скажем, что Кеггс хихикнул — дворецкие, даже отставные, не хихикают, — однако он только что не хихикнул.
— Я и сам подумывал, не удивило ли вас это, сэр.
— Удивило.
— Я даже боялся, как бы вы не раскрыли мой маленький обман.
Мортимер Байлисс заломил бровь.
— Мой дорогой! Когда я вижу, что Роско Бэньян вот-вот выложит двадцать тысяч ни за что ни про что, я не порчу удовольствия, раскрывая маленькие обманы. Господь свидетель, в наше время редко выпадает достойный случай повеселиться.
— Верно, сэр.
— Милостивое Провидение много лет готовило Роско что-то подобное. Слишком он любит деньги, это вредно для души. Отнимать у него хоть что-то — долг милосердия. Вы это почувствовали?
— Еще как!
— Представляю, каково вам было, когда он предложил вам пятьдесят фунтов.
— Признаюсь, в данных обстоятельствах вознаграждение показалось мне не вполне адекватным.
— И вы, как говорится, в отместку направили его не туда?
— Мной руководило также искреннее желание помочь мисс Бенедик, сэр. Очаровательная молодая леди. Не скажу, чтобы я считал мистера Твайна идеальной партией, но, поскольку она стремится к этому союзу, буду только рад способствовать его осуществлению.
— Блеск!
— Сэр?
— Восхищаюсь, как вы говорите. Вас никогда не называли Златоустом Вэли-Филдз?
— Не слышал, сэр.
— Потомки назовут. А теперь, дорогой Кеггс, скажите мне, если сумеете — кратко: кто же таинственный узник?
— Сэр?
— Ну, претендент, кандидат. Соперник Роско.
— Ах, извините, сэр. Вы меня немного смутили. Его фамилия Холлистер.
— Как?! — Мортимер Байлисс удивился. — Сын Джо Холлистера?
— Если я не ошибаюсь, мистера Холлистера-старшего звали Джозеф.
— Кому вы рассказываете! Он был моим лучшим, правильнее сказать — единственным другом. Как ни странно, меня по большей части не жаловали. Что же поделывает юный Билл? Последний раз, когда я о нем слышал, он собирался учиться живописи… да, в Париже.
— Мистер Холлистер-младший работает помощником в знаменитой Галерее Гиша на Бонд-стрит.
— Воровской притон! И собирается жениться?
— На мисс Анжеле Мерфи, сэр, молодой особе, которая учится играть на скрипке в Королевском Музыкальном Колледже.
— Как же вы все это узнали?
— Через сыскное агентство, сэр, к услугам которого обратился.
— Боже! Устроили за ним слежку?
— Это простейший способ оставаться в курсе его дел.
— Кеггс, вам бы стать начальником Московской разведки.
— Не думаю, сэр, чтоб мне хотелось переехать в Россию. Климат не тот. Хотите узнать еще что-нибудь?
— Нет. Я, кажется, исчерпал повестку дня. Всего вам хорошего, Кеггс, всяческих благ и процветания.
Мортимер Байлисс вернулся к Роско. Тот заметно повеселел, обдумав все и смирившись с утратой мелкой рыбешки.
— Ушел? — спросил он.