Тянулись минуты. Девять, десять… Джимми вскочил. Ему показалось, что он услышал шаги. Он распахнул дверь. Пусто. Он снова свалился в кресло. Конечно, Энн не вернется. С какой стати?
— Джимми! — окликнул голос.
Он опять вскочил и ошалело огляделся. Потом взглянул наверх. Над перилами галереи улыбалось ее лицо.
— Джимми, я обдумываю твое предложение. Только хочу спросить… уточнить… Ты признаешь, что пять лет назад вел себя чудовищно?
— Да!
— А с тех пор ведешь себя еще хуже?
— Да!
— И вообще ты жуткий тип?
— Да-а!!!
— Тогда я согласна. Так тебе и надо!
— В каком смысле?
— Ты заслужил такую жену. Я боялась за тебя, жалела, но теперь вижу — это самое подходящее наказание! — Она подняла руку. — Вот оно, мертвое прошлое! Ступай, похорони его! Спокойной ночи.
Маленький томик свалился ему на ногу. Он тупо смотрел на него. Потом, с диким воплем, долетевшим до спальни Пэтта и вновь разбудившим страдальца, только забывшегося сном в третий раз за ночь, ринулся на галерею. С дальнего конца прозвенел музыкальный смех.
Дева в беде
Перевод с английского А. Дормана
Перевод стихов Н.Трауберг
Редактор Н.Трауберг
Глава I
Поскольку место действий — прославленный Бэлферский замок, было бы прилично и приятно начать с его неторопливого описания, прибавив кое-что о графах Маршмортонских, которые владеют им с пятнадцатого века. К. сожалению, в нынешней спешке такая роскошь недоступна, романист вынужден сразу вскакивать в гущу событий, как в движущийся трамвай. Он должен брать старт с мягкой прытью зайца, которого спугнули во время обеда. Иначе книгу отбросят и пойдут в кино.
Все же замечу, что нынешний лорд Маршмортон — вдовец лет сорока восьми; что у него двое детей — сын, Перси-Уильбрэм Марш, лорд Бэлфер, которому вот-вот стукнет двадцать один, и дочь, двадцатилетняя леди Патриция Мод; что хозяйка замка — леди Каролина Бинг, сестра графа, которая вышла замуж за очень богатого шахтовладельца незадолго до его смерти и, по словам недобрых людей, ее ускорила; что у нее есть пасынок Реджинальд. Ну, вот и все.
Славной истории Маршмортонов я даже не коснусь.
К счастью, потеря эта восполнима. Лорд Маршмортон как раз сейчас пишет о своих предках и, только напишет, книга эта появится на вашей полке. Что же до замка и его достопримечательностей, включая образцовую сыроварню и янтарную комнату, вы можете своими глазами увидеть их по четвергам, когда Бэлфер распахивает двери для широкой публики, взимая один шиллинг с носа. Кеггс, дворецкий, собирает эти деньги и направляет их на благотворительные нужды, по крайней мере — в идеале. Клевета неутомима, и одна философская школа во главе с пажем Альбертом утверждает, что эти шиллинги прилипают к Кеггсу, пополняя собою его довольно значительные сбережения в фермерско-торговом банке, расположенном на Хай-стрит в деревне Бэлфер.
Решать проблему мы не будем, скажем только, что Кеггс слишком похож на благочестивейшего епископа. С другой стороны, Альберт его знает. Словом, вопрос открыт.
Конечно, внешность обманчива. К примеру, всякий, кому случилось бы стоять у главного входа в замок в одиннадцать часов одного июньского утра, мог бы решить, что властная дама средних лет, стоящая у розовых кустов и беседующая с садовником, наблюдая при этом за юной парочкой, гуляющей по нижней террасе, — мать прелестной девушки, а улыбается она потому, что та недавно обручилась с высоким, приятным на вид молодым человеком.
Сам Шерлок Холмс, и тот бы ошибся. Так и слышу, как он объясняет Ватсону: «Элементарно, мой дорогой. Если бы эта дама просто хвалила розы, садовник бы тоже улыбался. Однако он сумрачен и угрюм».
На самом же деле дубленый человек в рубашке с засученными рукавами и в вельветовых штанах, хмуро заглядывающий в банку с раствором китового масла, — это сам граф Маршмортонский, а причина его угрюмости сложна. Он ненавидит, когда ему мешают работать, а леди Каролина Бинг, возможно, действует ему на нервы, тем паче, когда она пускается в фантазии о том, как бы поженить ее пасынка Реджи и его дочь Мод.
Только самые близкие люди узнали бы в коренастом садовнике седьмого графа Маршмортонского. Делая набеги на Лондон и чинно завтракая там среди епископов в клубе «Антенеум», граф был безукоризненно одет, и никто не мог заподозрить, чтобы его крепкие ноги облегало что-либо, кроме самой добротной материи. Но загляните в «Кто есть кто», на букву «М», и в статье, отведенной графу, вы обнаружите слова: «Хобби — садоводство». Сам граф, в порыве скромной гордости, прибавил бы: «Первая премия на цветочной выставке в 1911 за розу «Чайный гибрид». Что тут еще скажешь?