Том 3. Менестрель. Поэмы

Секстина XII

Любовь и страсть! Страсть и любовь!

Валерий Брюсов Страсть без любви — лишь похоть, а не страсть. Любовь без страсти просто безлюбовье. Как в страстный бред без нежности упасть? Без чувства как озноить хладнокровье? Как власть любви сменить на страсти власть Без огневзорья и без огнесловья? Горячими тропами огнесловья Идет всегда безразумная страсть. Сладка ее мучительная власть, И перед ней, в испуге, безлюбовье Шарахнется, и, съежась, хладнокровье Сторонится, чтоб, в страхе, не упасть. Как счастлив тот, кто может в страсть упасть, Скользя в нее лавиной огнесловья, В зной претворяя сердца хладнокровье, В нее, в засасывающую страсть. А перед тем бессильно безлюбовье: Власть безлюбовья — призрачная власть. Лишь власть любви есть истинная власть, И этой власти вечно не упасть, Пусть временно и тленно безлюбовье, Но где цветет кострами огнесловье, Где соловьем руладящая страсть, Там кровь жарка, — пусть мертвым хладнокровье. Эмблема смерти — это хладнокровье, И ледовита хладнокровья власть. Как на катке, опасно там упасть. Тех не вернет живительная страсть Вновь к жизни эликсиром огнесловья, Нелюбящему — ледник безлюбовья. Будь скопческое клято безлюбовье И ты, его наперсник, хладнокровье! Будь жизненное славно огнесловье! Прославься ты, единственная власть, Под игом чьим отрадно мне упасть, — Страсть и любовь! и вновь — любовь и страсть!

Секстина XIII

Блажен познавший власть твою и гнет, Любовью вызываемая ревность! В тебе огонь, биенье и полет. Вся новь в тебе, и мировая древность. Ах, кто, ах, кто тебя не воспоет? Ты — музыка! ты нега! ты напевность! И что ни разновидность, то напевность Иная каждый раз, и разный гнет… Кто все твои оттенки воспоет, Хамелеон! фатаморгана! — ревность! Одной тобой благоухает древность, Одной тобой крылат любви полет. Однако обескрылен тот полет, Однако безнапевна та напевность, Тот аромат не истончает древность, И тягостен, как всякий гнет, тот гнет, Когда не от любви возникнет ревность, А от тщеславья, — ту кто воспоет?… Никто, никто ее не воспоет, Не обратит ее никто в полет, — Нет, не оправдана такая ревность. При ней смолкает нежная напевность, Она — вся мрак, вся — прах земной, вся гнет, Ее клеймят равно и новь, и древность… Чем ты жива, мудрейшая, — о, древность? Не вспомнив страсть, кто древность воспоет? Не оттого ль бессмертен твой полет, Что знала ты любви и страсти гнет? Не оттого ль ярка твоя напевность, Что зачала ты истинную ревность? Блаженны те, кто испытали ревность И чрез нее прочувствовали древность, Чьи души перламутрила напевность! Прославься, мозгкружительный полет! Тебя безгласный лишь не воспоет… Чем выше ревность, тем вольнее гнет.

Секстина XIV

Не может сердце жить изменой,

Измены нет, — Любовь одна.

3. Гиппиус Измены нет, пока любовь жива. Уснет любовь, пробудится измена. Правдивы лживые ее слова, Но ложна суть изменового плена. Измена — путь к иной любви. Права Она везде, будь это Обь иль Сэна. Изысканность, — не воду, — льешь ты, Сэна, И, — не водой, — искусством ты жива. И, — не водой, ты мыслями права. Лишь против вкуса не была измена Тобой зачата. Нет вольнее плена, В котором вы, парижские слова. Монументальны хрупкие слова. Величественней Амазонки — Сэна. Прекрасней воли — угнетенья плена Изящества; и если ты жива, Французов мысль, — лишь грубому измена Живит тебя: ты грацией права. Любовь — когда любовь — всегда права, И непреложны все ее слова. Ей антиподна всякая измена. Но всех острей ее познала Сэна, Хотя она на всей земле жива — Владычица ласкательного плена. Плен воли и равно свободу плена, Все их оттенки, как и все права, Я перевью в жемчужные слова, — И будет песнь моя о них жива. Пусть внемлет ей восторженная Сэна, Познав, как мной оправдана измена. Измены нет. Сама любовь — измена; Когда одна любовь бежит из плена, Другая — в плен. Пусть водоплещет Сэна Аплодисментно на мои слова; Измены нет: любовь всегда права, И этим чувством грудь моя жива.