Дверь, скрипя, отворилась, и яркий луч карманного фонаря скользнул по полу. Вошедший продвигался медленно, освещая все уголки амбара, обошел вокруг трактора и комбайна. Человек казался мне похожим на Пита, но я не был в этом уверен. Пальцы Сильвии все сильнее впивались в мою руку, пока он минуты три осматривал помещение, потом, видимо удовлетворенный, вышел и закрыл за собой дверь.
Мы прислушивались до тех пор, пока шаги не удалились. У Сильвии вырвался облегченный вздох.
— Я боялась, что вот-вот чихну! — созналась она. — Еще немного, и мне понадобилась бы медицинская помощь.
— Подождем еще минут десять, прежде чем выходить, — решил я. — У него был такой вид, будто он хорошо знал, что искать… Уж очень он старался.
— Может быть, он делал обход, только и всего, — предположила она. — Если они боятся, что здесь будут шарить в поисках трупа, то станут проверять всю ночь, да?
— Может быть… Будем надеяться, что это так и они Не засекли нас перед свинарником.
— Лучше вообще остаться здесь и подождать, пока все успокоится, — предложила Сильвия.
— Я никуда не тороплюсь.
Глаза уже привыкли к темноте, к тому же свет луны пробивался сквозь оконце, и я уже мог ориентироваться. Я повернулся на бок, чтобы закурить сигарету, и вдруг вспомнил, что вокруг сено. Пришлось воздержаться.
— Дэнни!
— Да?
— А в сене совсем тепло.
— Ясное дело.
— Вы молодец, что приехали по первой моей просьбе. И согласились отправиться к свинарнику, несмотря на опасность.
— Рыцарь Круглого Стола — это про меня! — скромно заметил я. — Прилетел на помощь даме, находящейся в опасности, — так уж у нас, у рыцарей, полагается. У настоящих рыцарей есть еще одно галантное правило.
— Какое же?
— Когда дама сердца предлагает свою благодарность, мы первым делом снимаем доспехи. Поверьте, это коренным образом изменяет всю любовную сцену!
Сильвия мягко засмеялась:
— Это намек, Дэнни? Насчет благодарности дамы, подвергшейся опасности?
— Это вопрос чести! Некоторые женщины предпочитают сопротивляться перед сдачей, как боксер, который разогревается перед выходом на ринг.
Она поднялась на колени и стала отряхиваться от сена.
— Самое меньшее, что я могу сделать, Дэнни, — сказала она, — это доказать вам свою признательность.
Луч луны освещал ее от плеч до колен, оставляя в темноте голову и ноги. Знала она об этом? Я решил, что знала.
Быстрым движением она освободилась от платья и бросила его на сено. У меня пересохло в горле. Под платьем у нее были лишь белые трусики и чулки на кружевных черных подвязках. При свете луны ее высокие и крепкие груди казались сделанными из белого мрамора.
Она опустилась на колени около меня, взяла у меня из рук «магнум» и бросила его на платье.
— Значит, начинают с того, что снимают доспехи? — прошептала она. Ее правая рука обхватила меня за плечи, толкнула — и вот Сильвия уже упала на меня, прижимаясь горячими губами к моим. Я схватил ее за плечи, крепче привлек к себе, потом мои пальцы осторожно заскользили по ее спине к резинке трусиков… Она вздрогнула всем телом, и кончик ее языка коснулся моего…
Мои руки неутомимо трудились, высвобождая из-под шелковых трусиков бедра. Где-то в ночи послышался победный крик ночной птицы.
Глава 7
Мои часы показывали два часа пять минут. Пейзаж по-прежнему купался в лунном свете, но воздух посвежел. Сильвия в своем сверкающем платье стояла около фургончика. Она больше не дрожала.
— Дорогой, — сказала она, — я не хочу возвращаться в этот дом, во всяком случае сейчас, когда там труп в свинарнике.
— Ты не можешь поступить иначе, ласточка, — терпеливо объяснил я. — Из-за девушек. Если ты не вернешься, Толвар и компания забеспокоятся, запаникуют и тогда могут приняться за девушек. Ты должна вернуться.
— А труп? Что ты собираешься делать? Ведь нельзя же оставлять его так?
— Я уже однажды известил полицию, и они сочли это скверным розыгрышем. Если я повторю этот номер, они непременно задержат меня.
— Но ведь нужно что-то делать!
— Я думаю над этим, успокойся. Ты просто постарайся сделать вид, будто ничего не случилось. Я через день вернусь, возможно, с конкретным планом. Не волнуйся, мой ангел.
— Хорошо, Дэнни, — с улыбкой ответила она, — Как скажешь. Ты можешь меня поцеловать… даже в твоих доспехах!
Прощальный поцелуй растянулся на пять минут. В конце концов я пересек дорогу и влез в свою машину. Пока я закуривал сигарету, фургон отъехал и исчез в аллее, ведущей к дому.