— Скудные у вас земли! Тысячу лет навоз надо возить.
Беспроволочное радио разнесло:
— Землемер говорит: плохая у нас земля!
Управляющий позвал землемера в гости. Окна дома были занавешены, но радио, неизвестно на чем основываясь, известило:
— Землемер водку пьет!
Появление Любовь Кондратьевны не произвело впечатления на ребят: она была для них стара. А мужчины, особенно те, которые в соку, стали поглядывать. Бабья разведка добыла откуда-то точные сведения: дама безмужняя. Как-то так получилось, что в кругу деревенских событий где-то постоянно стал фигурировать землемер.
Вот раз пьет вечером чай Мефодий со своей Марфой, она возьми да и сообщи:
— Землемерша куда-то пошла.
— Не землемерша, а землемер! — поправил Мефодий.
Марфа, продолжая следить, куда пошла Любовь Кондратьевна, не расслышала, что ли, Мефодия и опять свое:
— Землемерша на крыльце конторы стоит.
— Да не землемерша, говорю тебе! — вспылил Мефодий. — Откуда ты этих вшей набралась? Запомни: землемер!
Чем бы окончился разговор, неизвестно, так как на ту пору подскочила под окно Тамарка Бодякова:
— Дядя Мефодий, тебя землемер в контору вызывает.
Молодчиком вскочил Мефодий из-за стола, подтянул брюки, застегнул пуговку на воротнике рубашки, взял спички и табак.
— Иди, иди! — с обидой, укоризной и подозрением провожала его жена.
Так урок словесности закончился сценой самой настоящей ревности!
Практикантки мединститута весь день лазают по самым глухим зарослям Истермы, по высокой крапиве, по белоголовому таволожнику. Они собирают валерьяну.
Две медички, подобрав платьица, бредут к большому камню, что лежит на Истерме посреди заросшего ольшаником омуточка.
Полдень.
Чуть сомлели цветы от жары, выступила дурманяще липкая смола на малиновых дремах, обозленно, пронзительно зазвенели крылья насекомых.
Девушки садятся на большой камень. Одна распускает косы и скрывается под сплошным шелковистым льном своих светлых волос, другая свешивает ноги и начинает брызгаться водой.
Если бы могли, поречные кусты давно бы отбежали в сторону, но они не стрекоза, которая ловко увернулась и села на осоку.
— Лен, что ты будешь делать после института? — спрашивает та, что изящно, легко поддевает пальцами ног речную воду.
— Сдам госы, заплету косы и — в колхоз! — решительно отвечает подруга и уверенно делит свои волосы на две равные доли.
Под ее пальцами вновь возникают удивительно красивые косы.
Такая девушка и жизнь красиво сплетет!
Как заря, навстречу вышла из кустов ко мне Лена Белова, работница совхоза. С ней рядом шел молодой человек в зеленом бушлате. Я поздоровался с ней и с ним.
— Ты куда, Лена?
— В Ригу.
Понял, что за время моего длительного отсутствия свершилось важное — Лена вышла замуж. Мать у Лены украинка, отец русский, а вышла за латыша. Сколько кровей сговорилось меж собой, поклялось в любви продлением рода!
Рука у Лены пылала жаром, у мужа пальцы были холодные, и сам был какой-то бледноватый, робкий.
Расставаясь, Лена сияюще еще раз поглядела на меня и сказала:
— Это хорошо, что ты встретился. Я загадала — встретим доброго человека, все по-хорошему будет. Счастливо, Виктор!
Я понял, что это было ее напутствие самой себе.
На тропинке за кустом произошла еще одна неожиданная встреча.
Спрятавшись от молодых, сквозь ветви кустарника вслед им смотрела мать Лены, Марфа, и плакала. Молодые шли и дышали друг на друга счастьем и надеждой, а мать стояла и плакала.
— Нерасписанные поехали, — сказала она.
— Бумажка — это еще не брак, — сказал я ей.
— Так-то так, — ответила Марфа, — но все же хорошо, когда и бумажка.
Она все стояла и смотрела вслед. А на склоне оврага пожималась от холода старая одинокая береза.
Челноков — мужчина не особо заметный и ростом, и лицом, и осанкой, и, если бы не кузнечное дело, вряд ли досталось ему хотя бы немного славы. У меня с Челноковым давнишняя дружба, хотя и разговора серьезного ни разу не было. Сколько ни встречал Челнокова на деревенской улице, всегда он спешит и на ходу бросит:
— У Толика температура, порошков надо взять.
В другой раз:
— У Надьки нога нарывает, на вилы набедила, за ихтиолкой иду.
Или:
— В сельпо пряники есть, Клашке хочу радость сделать.
Можно подумать, что кузнец и не работает в кузне, а все ходит по делам семьи. Но когда бы ни прошли вы мимо кузницы, всегда там вызванивает тенор молотка и ведет свою басовую партию кувалда.