— Э нет, — хватился присматривающий за внучкой дед, — рано тебе туда!
Он положил девочку в кроватку, и юный Колумб уснул.
Сельская школа стоит в березовой роще на Грачином броду. Все лето в густой березовой листве кричат грачи, а потом смолкнут, упадет лист, и сквозь прутье проступит удивительно красивая тропинка, по которой дети в школу ходят. Какая она узкая, а на какую большую дорогу выводит!
В деревне два колодца — барский, на старой усадьбе, и сруб, близко. Маленькая девочка без ошибки узнает, откуда брали воду.
— Ой, гри́бовая!!! — расстраивается она и отодвигает блюдце с чаем.
Грибовая — это потому, что в ближнем колодце грибы на срубе растут.
Бабушка дает внучке молочка, ходит по хате и все улыбается бесхитростной улыбкой пожилой колхозной труженицы:
— И в кого ты у нас такая барынька? И воду-то только из барского колодца пьешь!
Очень жалеет внучку.
Девочки забрались на штабель дров позади двора, сели верхом на толстую березу и поехали. Первой, на самый комель, устроилась пятилетняя Таня, дочь комбайнера, за ней — перешедшая во второй класс ученица Нина, потом Зина, ровесница Тани. Так все дерево было занято, а самый хвостик его пришелся как раз для трехлетней Олечки, моей любимицы.
Тут все было как на заправском поезде: и паровоз пыхтел, и гудки раздавались, и колеса стучали.
— Дальний поезд! — возбужденно кричали пассажиры.
У-у-у! — гудела Таня, изображавшая паровоз. Подошла еще одна девочка и стала протягивать каждой из подружек ломтик брюквы. Это означало, что в вагон зашла мороженщица продавать мороженое. Все купили, кроме самой маленькой Оли, которую я зову кокеткой.
Оля сидела в хвосте поезда и, зажмурив глаза, крепко держалась за сидевшую с ней рядом девочку.
— Бери мороженое! — настаивала мороженщица.
Оля еще крепче впивалась пальцами в плечо соседки, щурила глаза и восторженно говорила:
— Голова кружится! Очень ход быстрый!
Пятилетний Толя перебирается с маленьким топориком по намусоренному в водополье, повисшему на кустах ивняка речному хламу.
Ненадежный воздушный мостик над рекой колеблется даже под ребенком. Перебравшись за речку, Толя срубает в рощице тонкое деревце, опять с таким же риском возвращается домой с черенком для ухвата. Подробно рассказывает он бабушке о своем путешествии за реку. Бабушка кормит его блинами, с любовью гладит по голове и говорит:
— Ты храбрый!
Когда об этом же самом узнает мать, она берет ремень, бьет Толю по чувствительному месту, приговаривая:
— Не храбрись! Не храбрись!
Толя плачет, обещает не ходить больше, а потом забывается и опять лезет на ту сторону реки, по тому же мостику. В опасном пути ему помогает доброе бабушкино слово: «Ты храбрый!»
У соседа народились козлята. Одного назвали Боря, другого — Коля. Братья очень дружили. Если бы у Бориса не было сережек, его можно было бы спутать с Колей, до того они были похожи и белизной шерсти, и нежными розовыми мордочками.
Когда стаял снег, козликов выпустили на лужок. Первое, что сделали братья, — сшиблись лоб в лоб рогами.
— Я вас! — закричал на драчунов сосед и побежал к ним с хворостиной.
Тут обнаружилось, что братья не только могут бодаться, но и отлично прыгают. Борис в один мах очутился на высоком выступе фундамента дома, а Николай прыгнул на стоявший у стены чурбан. В глазах провинившихся было столько мольбы о пощаде, что хозяин опустил хворостину и, любуясь козликами, сказал:
— Ишь как прыгают! Тысячу лет на дворе человека живут, а все горы помнят!
От здания школы, как с ярмарки, разъезжаются в разные стороны колхозные подводы. Это развозят школьников на лошадях.
Дети сидят на санях-розвальнях плотно друг к другу. На полях далеко посверкивают замочки на их портфеликах.
Было для чего делать революцию!
По тропинке над рекой идут с портфелями девочки в школу. Одеты они бедно, и только на одной хорошее городское демисезонное пальто и шляпка, остальные в серых молескиновых пальтишках. Девочки веселы, смех их звенит, как речка, что булькает по камешкам под горкой.
Другой стороной, по леску, по кустарничку, идут ребята. Они наверняка где-нибудь курят. Они уже деловиты, как мужики, важны, как взрослые. У кого портфель, у кого командирская сумка, у кого просто все книги связаны веревкой.