Не ходите вы ко мне, это мало,Мне достаточно вполне персонала.Напишите мне письмо поправдивей,Чтоб я снова стал с умом, нерадивый.
Мне дают с утра яйцо, даже всмятку,Не поят меня винцом за десятку,Есть дают одно дерьмо – для диеты…Напишите ж мне письмо не про это.
* * *
Ядовит и зол, ну словно кобра, я —У меня больничнейший режим.Сделай-ка такое дело доброе —Нервы мне мои перевяжи.
У меня ужасная компания —Кресло, телефон и туалет…Это же такое испытание,Мука и… другого слова нет.
Загнан я, как кабаны, как гончей лось,И терплю, и мучаюсь во сне.У меня похмелие не кончилось —У меня похмелие вдвойне.
У меня похмелье от сознания,Будто я так много пропустил…Это же моральное страдание!Вынести его не хватит сил.
Так что ты уж сделай дело доброе,Так что ты уж сделай что-нибудь.А не то – воткну себе под ребра яНож. И всё, и будет кончен путь!
* * *
«Я б тоже согласился на полет,Чтоб приобресть благá по возвращенье! —Так кто-то говорил. – Да, им везет!..»Так что ж он скажет о таком везенье?
Корабль «Союз» и станция «Салют»,И Смерть – в конце, и Реквием – в итоге…«СССР» – да, так передаютЧетыре буквы – смысл их дороги.
И если Он живет на небеси,И кто-то вдруг поднял у входа пологЕго шатра. Быть может, он взбесил Всевышнего.Кто б ни был – космонавт или астролог…
Для скорби в этом мире нет границ,Ах, если б им не быть для ликованья!И безгранична скорбь всех стран и лиц,И это – дань всемирного признанья…
* * *
Жизнь оборвет мою водитель-ротозей.Мой труп из морга не востребует никто.Возьмут мой череп в краеведческий музей,Скелет пойдет на домино или в лото.
Ну всё, решил – попью чайку да и помру:Невмоготу свою никчемность превозмочь.Нет, лучше пусть все это будет поутру,А то – лежи, пока не хватятся, всю ночь.
В музее будут объегоривать народ,Хотя народу это, в общем, все равно.Мне глаз указкою проткнет экскурсоводИ скажет: «Вот недостающее звено».
Иль в виде фишек принесут меня на сквер,Перетряхнут, перевернут наоборот,И, сделав «рыбу», может быть, пенсионерМеня впервые добрым словом помянет.
Я шел по жизни, как обычный пешеход,Я, чтоб успеть, всегда вставал в такую рань…Кто говорит, что уважал меня, – тот врет.Одна… себя не уважающая пьянь.
* * *
В голове моей тучи безумных идей —Нет на свете преград для талантов!Я под брюхом привыкших теснить лошадейМиновал верховых лейтенантов.
… Разъярялась толпа, напрягалась толпа,Нарывалась толпа на заслоны —И тогда становилась толпа на попа,Извергая проклятья и стоны.
Дома я раздражителен, резок и груб, —Домочадцы б мои поразились,Увидав, как я плакал, взобравшись на круп, —Контролеры – и те прослезились.
Столько было в тот миг в моем взгляде на мирБезотчетной отчаянной прыти,Что, гарцуя на сером коне, командирУдивленно сказал: «Пропустите!»
Он, растрогавшись, поднял коня на дыбы —Аж нога ускользнула из стремя.Я пожал ему ногу, как руку судьбы, —Ах, живем мы в прекрасное время!
Серый конь мне прощально хвостом помахал,Я пошел – предо мной расступились;Ну а мой командир – на концерт поскакалМузыканта с фамилией Гилельс.
Я свободное место легко разыскалПосле вялой незлой перебранки, —Всё не сгонят – не то что когда посещалПресловутый Театр на Таганке.
Тесно здесь, но тепло – вряд ли я простужусь,Здесь единство рядов – в полной мере!Вот уже я за термосом чьим-то тянусь —В нем напиток «кровавая Мэри».
Вот сплоченность-то где, вот уж где коллектив,Вот отдача где и напряженье!Все болеют за нас – никого супротив, —Монолит – без симптомов броженья!
Меня можно спокойно от дел отстранить —Робок я перед сильными, каюсь, —Но нельзя меня силою остановить,Если я на футбол прорываюсь!
* * *
Может быть, моряком по призваниюБыл поэт Руставели Шота…По швартовому расписаниюЗанимает команда места.