Леонтий Андреевич молчаливо переносил свое несчастье. В Петербург он не вернулся. Перевезли в деревню его огромную библиотеку. И он стал жить среди книг, не замечая ничего вокруг. Странно было видеть в деревенском саду этого пятидесятилетнего задумчивого человека, строго и чопорно одетого, с высоким воротничком, подпирающим бритый подбородок, когда он сидел в плетеном кресле, с томом La Divina Commedia в руках; так веяло от него городом и такой неожиданной казалась его фигура среди кривых яблонь и старых лип.
Воспитание Верочки было поручено шестидесятилетней Настасьюшке, которая вынянчила Ипатия Андреевича, и птицеобразной француженке m-lle Жюли, приехавшей из Москвы с рекомендацией княгини Турусовой, приходившейся кузиной господам Ивиным.
Настасьюшка по-своему лелеяла Верочку и не слишком ревновала ее к мамзели, которая весьма интересовалась романами Прево и очень мало Верочкой.
Верочка редко бывала за оградой усадьбы, но и здесь, в этом старом доме, саду, на речке, пчельнике и скотном дворе, жизнь казалась сложной и необъятной. Верочка подросла, и Настасьюшка не могла уже поспеть за нею. Девочка бродила одна повсюду. Она обходила комнаты, осматривая свои владения, как маленькая королева. Из гостиной, где висели старые портреты чопорных кавалеров и улыбающихся дам, шла она в обширную «угловую» с круглым столом посередине, пробиралась по коридору в девичью, где пахло всегда отрубями, мылом и где висели клетки с чижами; потом Верочка спешила по узенькой лестнице на мезонин, всегда светлый, откуда были видны липы, церковь и зеленые приятные поля; или спускалась Верочка, робея, вниз, по крутой каменной лестнице, в комнаты, которые назывались «холодными»; здесь было пусто, влажно, стояли громоздкие, обитые железом сундуки; через комнаты, посредине, тянулись колонны; на окнах были решетки.
А потом шла Верочка в сад. Как занятно бродить по траве и прислушиваться к этой жужжащей и стрекочущей жизни: видеть зеленолобых кузнечиков; ящериц, проворно снующих в траве; сетчатокрылых стрекоз; крепких жуков-рогачей, умеющих притворяться мертвыми; занятно растревожить слегка муравьиную кучу и смотреть на хлопоты трудолюбивой мелкоты; или найти ежа и осторожно принести его домой; любила Верочка сидеть на грядках клубники и вдыхать ее влажнонежный запах; любила она забраться на плотину, за садом, и слушать, как журчит вода Бог весть о чем.
По утрам Верочка занималась с m-lle Жюли. Француженка, изнемогая от скуки, диктует, бывало, монотонно: «Моя мать очень добра», «Наши братья едят яблоки». И Верочка покорно выводит большие буквы на разграфленной тетрадке. Иногда m-lle Жюли забывает об ученице и, широко открыв глаза, серые и пустые, смотрит куда-то вдаль. Верочка тоже смотрит на m-lle Жюли, на ее напудренное лицо, на волосы с накладкой, на ее большой тонкий нос с горбинкой. Верочке кажется, что это не человек, а большая кукла.
За завтраком Верочка встречается с отцом и дядей. Отец рассеян и молчалив. Дядя, напротив, неумолчно говорит о непонятных для Верочки вещах – об озимых, третьем элементе, «Русских Ведомостях»… Если за столом сидит земский врач Захарченко, с светлыми прямыми волосами и с глазами скучными и добрыми, тогда у дяди есть собеседник; если же Захарченко в отъезде, Ипатий Андреевич говорит один, не замечая, что брат молчит и думает о чем-то своем. Изредка вставляет свои замечания m-lle Жюли – и всегда некстати. Но Ипатий Андреевич приятно ей улыбается. После завтрака Верочка с Настасьюшкой идут на хутор.
Там на мостике, около плотины, поджидает их Сережа и нянька его Лукия. Она мала ростом, горбата и всегда бормочет непонятные и неожиданные слова:
– Из красненького огонька летит пташечка легка…
Или вдруг скажет:
– Кому вольный ковыль, а кому сухой костыль.
Или еще что-нибудь.
Мастерица Лукия сказки рассказывать. Сядут они, бывало, под ивой: Лукия говорит, а Верочка с Настасьюшкой слушают.
А Сережа тем временем за ограду и займется горохом или застрянет в кустах крыжовника: он сказок не любит.
У горбатой Лукии глаза огромные и синими кругами обведены. Она трясет головой, повествуя:
– И говорит Иван-Царевич: «Отдай мне, Кащей, распрекрасную царевну»…
Верочка любит сказки, а про Лукию знает, что ей все открыто, и кто по ночам в трубе плачет, и какая трава как заговаривается, и зачем растет, для какой пользы.