Самим бы, конечно, ничего им не построить. Но приходили люди — кто на час, кто на два — и помогали. Вдова Капустина приходила, мать Лениного товарища Павки. Павка вертелся тут же. На грузовике подъезжал шофер Ахрамович, гигант с добрыми глазами, всегда под мухой немножко. Подмигнув Плещееву, словно тот мог видеть его подмигиванье, Ахрамович доставал из кабины флягу, давал Плещееву хлебнуть, отхлебывал сам и брался за работу.
А Мария, женщина хрупкая, работала неумело, но без устали, горячечно. Она вообще в постоянной была горячке — на нервном накале тянула все эти годы небывалых бедствий.
— Ну вот, и стены есть, — звенел ее голос. — А где четыре стены — там дом. А где дом, там и жизнь. Тоня бинтов обещала дать, покрашу синькой, голубые занавески сошью. Все приложится постепенно, пойдет жизнь, куда ж она денется, господи…
Неподалеку остановилась молодая женщина, недурная собой, в платочке по-деревенски и с кошелкой в руке.
— Помогай боже, — сказала она.
— Спасибо, — сказала Мария. — Не здешняя?
— Приезжая, — степенно объяснила женщина. — По вербовке, на восстановление народного хозяйства. Муж-то больной?
— Не повезло нам, — тяжко вздохнула Мария.
— Бог, значит, судил, — сказала женщина. — Молиться надо.
— Исцелит, что ли?
— Его святая воля, захочет — и исцелит.
— Если б я вот столечко верила, что это может быть, — сказала Мария.
— А ты молись. Будешь молиться, и вера придет. Сейчас ты в темноте, не хуже как хозяин твой. А в молитве свет увидишь. Ну, Христос с вами, сказала женщина и пошла.
— Сама ты темнота, — сказала Мария. — Господи, и какого только народу на свете нет!
Заводоуправление временно помещалось в бараке. Кабинет директора был обставлен скудно, по-бивачному.
К директору Сотникову пришел предзавкома Мошкин, маленький хмурый человек в потрепанном кителе без погон.
Сотников разговаривал по телефону. Еще человека два сидели тут, ожидая, пока он освободится.
— Я бы просил уточнить, — говорил Сотников. — Бульдозеров — сколько? Цемента? Железа?.. Мало. Мало. Что ж торговаться, вы же знаете обстановку. Всё начинаем заново. И людей, людей, как можно больше людей!.. Хорошо. Ждем.
Мошкин сел и расстегнул нагрудный карман. Достал бумагу и положил на стол.
— Я вас слушаю, товарищ Мошкин.
— Собрание рабочих бывшего цеха номер два, — сказал Мошкин, — приняло резолюцию. Не тратить людей и средства на строительство бараков. Обратить все ресурсы на восстановление завода. Собрание призывает весь коллектив присоединиться к этому решению.
— А где, — спросил Сотников, — думают жить рабочие цеха номер два?
— Они постановили зимовать в землянках и времянках.
— А те, кто к нам едет на помощь, — спросил Сотников, — они как? Тоже будут рыть землянки? Каждый себе? Изроем землю, как кроты? — Он читал резолюцию. — Вот как: и школу туда же? Детям не учиться?
— Школа может обойтись постройкой барачного типа.
— Мы достали прекрасный проект школы, — сказал Сотников. Взглядом он как бы пригласил присутствующих порадоваться этой удаче. — С учебными кабинетами, с залом для спорта. Ну, это, конечно, на будущее. Пока что один этаж возведем — но как следует, капитально, чтоб потом расширять! Уважим детишек… Что касается жилья — в ударном порядке будем ставить бараки. До лучших времен. Чтобы ни один человек не думал, где ему приклонить голову, когда зима грянет.
— Не понимаю, — сказал Мошкин, — почему вы против этой резолюции? Она патриотическая…
— А потому что, — ответил Сотников, — если вы хотите иметь от человека хорошую работу, потрудитесь подумать, чтоб этому человеку получше жилось. В этом, между прочим, патриотизм, а не в том, чтобы держать рабочего в землянке. И вы очень хорошо знаете, товарищ Мошкин, что рабочие не сами додумались до этой резолюции.
— Никто их не заставлял, — сказал Мошкин. — Сами поднимали руки.
— Конечно, сами, — сказал Сотников. — Уж кому-кому, а вам известно, как надо ставить вопрос, на каких струнах играть, чтобы люди подняли руки.
— За десятью зайцами, значит, погнались, — сказал Мошкин, нервно убирая свою бумагу и застегивая карман. — А если не справимся? Тогда что?
— Не справимся — отвечу я, — сказал Сотников и отвернулся к другому посетителю.
— Ясно, не справимся! — уходя, тихо сказал Мошкин третьему посетителю. — Все фантазии, лишь бы власть показать. Видали барина «отвечу я»! — украдкой передразнил он Сотникова. — Другие, значит, такая мелочь, что им и отвечать не придется… На всю страну могла бы резолюция прозвучать! А теперь только и жди провала — тыщу обязательств наберем и сядем в калошу…