В школьной раздевалке вокруг Сережи сразу запрыгали девочки и закричали: «Ой, какой закутанный, какой закутанный!» Женщина в синем халате раздевала Сережу и спросила:
— Это кто же тебя так упаковал?
— Мама, — ответил Сережа. «Ни за что больше не дам надевать на меня столько, — подумал он. — Лягу на пол и не дам».
— Девочки, — сказала мама, — кто возьмет шефство над моим сыном?
— Я, я возьму шефство! — закричали девочки и ринулись на Сережу. Сережа испугался. Но девочка с рыжими косичками, завязанными крендельками на ушах, выручила его.
— Я! — сказала она и крепко взяла Сережу за руку. — Пойдем со мной.
Сережа пошел с нею, оглядываясь на других девочек, которые страшно шумели.
— Не обращай на них внимания, — сказала девочка с рыжими косичками. Я покажу тебе нашего директора.
— А елку? — спросил Сережа.
— Фу, елку! — сказала девочка. — Как будто ты никогда не видел елки. Директор страшно строгая. Один раз она увидела, что я из крана поливала себе голову, так сию же минуту вызвала родителей.
Они шли через длинную широкую комнату, где бегало, прыгало и шумело много мальчиков и девочек. Большой мальчик, больше Васьки, подмигнул Сереже, подмигнул необыкновенно — сначала правым глазом, потом левым, потом опять правым, потом опять левым…
— Ты всегда так ходишь? — спросила рыжая девочка. — Иди, пожалуйста, побыстрее и не оглядывайся. Ну, смотри: вот наш директор.
У окна стояли, разговаривая, две женщины.
— А другая завуч, — сказала девочка.
— А где елка? — спросил Сережа.
— Вот чудак. Мы же мимо нее только что прошли.
— Фима! Фима! — позвал кто-то.
— Постой здесь, — сказала девочка. — Меня зовут.
И она убежала, поставив Сережу у стенки. Сережа поискал глазами елку и нашел ее: она действительно была очень близко и вся была так опутана бусами, флажками и золотой паутиной, что за этими украшениями совсем скрылась ее живая, лесная зелень. Местами в золотой паутине, неяркие в свете солнечного дня, горели разноцветные электрические лампочки. «Интересно, — подумал Сережа, — из какого крана она поливала себе голову? Не из того ли бака, что там у двери?..» И он стал учиться мигать так, как мигал тот мальчик: закрыл правый глаз, потом открыл его и закрыл левый. Сначала дело шло медленно, потом пошло быстрее. Сережа с увлечением мигал, стоя у стены.
Мигал он и тогда, когда классы выстроились парами и началась самодеятельность — пение, танцы и чтение стихов. Вдруг он услышал, что кто-то читает: «Проказница Мартышка». Он перестал мигать и пошел через комнату к маме.
— Я тебе что-то скажу, — сказал он.
— Что, Сережа? — спросила она, наклонившись к нему и хмуря брови.
— Я тоже хочу это читать, — сказал он. — Я повторил.
— Мы с тобой опоздали, — сказала мама. — Нельзя двум читать одно и то же. В другой раз прочтешь.
«Для чего же я повторял?» — подумал Сережа.
Раздали подарки — мешочки со сластями. Стали играть в игры. Сережа пытался поиграть тоже, но его очень толкали, он ушел к своей стенке и занялся сластями. Большой пряник с белой сахарной корочкой он оставил для мамы.
Праздник кончился. Ребята разошлись. Мама одела Сережу и повезла домой.
На саночках Сережа заснул. Проснулся, когда въезжали в ворота.
— Ты меня все время везла? — спросил он.
— Да, — удивленно ответила мама.
— А Коростелев? — спросил он и не понял, почему она засмеялась и поцеловала его.
На другой день все мальчики на Дальней улице научились мигать и состязались в быстроте миганья.
— Дураки, — сказал Васька. — Кто вас научил?
— Это один мальчик в совхозной школе мне показал, — ответил Сережа. Я там был на елке.
— Да разве ж это так делается! — сказал Васька. — Во, ребята, смотри! — и он замигал обоими глазами с такой быстротой, что всем стало ясно: мальчику из совхозной школы копейка цена по сравнению с Васькой.
Глава девятая
НЮША
Отец Нюши, Степан Степаныч, был гармонист. Без него не ладилось никакое веселье в красном уголке. Вечерами далеко по «Ясному берегу» разносились звуки его гармони. Люди, проходившие и проезжавшие темными полями, слышали эти звуки и говорили:
— Степан Степаныч играет.
В сорок втором году Степан Степаныч ушел на войну. Гармонь осталась дома. Мать завернула ее в шелковый платок и спрятала в сундук. Нюша приходила из школы — мать была на работе (она поступила уборщицей в контору), Нюша доставала гармонь, садилась на край открытого сундука и училась играть. Не разжимая губ, напряженно сведя поднятые тоненькие брови, напевала она какую-нибудь мелодию и старалась подобрать аккомпанемент. Иногда получалось, иногда нет. Чаще получалось.