В 1986 году на студии «Мосфильм» режиссером Н. Стамбулой по «Голгофе» (сценарий А. Лиханова) снят фильм "Карусель на базарной площади".
Повесть переведена на болгарский, венгерский, чешский и словацкий языки.
Б л а г и е н а м е р е н и я. — Впервые в журнале «Знамя», 1980, кн. 7. Вошла в книгу: Благие намерения. Повести. М., "Молодая гвардия", 1981. Тогда же вышла в «Роман-газете» (1981, № 9).
В интервью "Литературной России" (1981, 7 января) А. Лиханов говорил: "…новая повесть "Благие намерения" — о молодой учительнице, о маленьких сиротах, которых ей довелось растить. Впрочем, это скорее повесть о важных категориях, из которых складывается наша нравственность, — о добре и зле, ответственности и безответственности, о мире детей и взрослых и о том, что нет, не благими намерениями вымощена дорога в ад, а лишь намерениями неисполненными". Объясняя свое обращение к названным проблемам, писатель отмечал: "…главным в этой повести стал взгляд взрослого человека на детей, лишенных родительской ласки и нуждающихся поэтому в особом внимании и заботе" ("Единый хлеб общих истин". — "Литературная Россия", 1982, 20 августа).
Характерны суждения педагога А. Захарова из города Дмитрова Московской области, считающего, что повесть "была "первой ласточкой" в советской художественной прозе, обращенной к теме современного детского дома, причинам, порождающим появление детей-сирот. "Именно поэтому так и взволновала нас тогда эта книга, — вспоминает А. Захаров, — гражданственно искренняя, смелая, а главное, точная, правдиво отобразившая наш нелегкий воспитательный труд" ("Высшее человеческое". — "Советская культура", 1985, 26 марта).
Особенные симпатии читателей — юных и взрослых — вызвал образ главной героини, молодой учительницы Надежды Георгиевны. "Разговор об одержимости делом, верности призванию — как он своевремен и важен сейчас, — писала С. Николаева. — Но область педагогики — особый случай, тонкая материя, и Лиханов утверждает своей повестью благородный максимализм учительского призвания, рисует жизненный образ идеального учителя" ("Высший дар доброты". — "Литературная газета", 1980, 24 декабря).
В 1983 году повесть "Благие намерения" удостоена Международной премии социалистических стран имени М. Горького.
Она переведена на латышский, немецкий и китайский языки.
В 1985 году режиссер А. Бенкендорф снял по сценарию А. Лиханова на студии имени А. Довженко фильм "Благие намерения", отмеченный призами Министерства просвещения СССР на Международном кинофестивале в Москве, Всесоюзного кинофестиваля в Минске, украинского кинофестиваля в Киеве и Международной организации кино и аудиовизуальных средств на кинофестивале в Испании.
В ы с ш а я м е р а. — Впервые в журнале «Знамя», 1982, кн. 4. Вошла в сборники: Повести. М., "Художественная литература", 1983; и Радости и печали. — «Роман-газета», 1984, № 6.
Сам автор определил жанр повести как "современную трагедию" ("Литературная Россия", 1982, 20 августа).
"Отойти от этой повести нелегко — слишком много ассоциаций она пробуждает, — писал прозаик Леонид Жуховицкий. — Что творится в наших душах, в наших семьях? Мы регистрируем число разводов, но всегда ли мы обеспокоены распадом человеческих отношений? А ведь внутреннее отчуждение и эгоизм порой горше и опасней формального разрыва" ("Смерть мотоциклиста", — "Литературное обозрение", 1983, № 4).
"Мыслимо ли добиться счастья, думая лишь о себе?
Нет, немыслимо! — отвечает всем своим строем, тоном и словом повесть Альберта Лиханова…
Тревожная повесть. Серьезная литература", — считает Виктор Астафьев ("Суд совести". — "Комсомольская правда", 1982, 8 июня).
"Трудную задачу, трудные вопросы задает автор читателю. Решать их непросто. Но решать надо" (Е. П у т и л о в а. "Высшая мера". — "Детская литература", 1983, № 4).
Повесть заставила еще раз задуматься о ценностях действительных, нетленных и — ложных, иллюзорных. "Союз эгоистов, казалось бы, прочнее союза добрых людей, — писал В. Ганичев. — Первые изымают хрупкие чувства, душевность, самопожертвование из своего основания и тем самым вроде бы не поддаются ударам житейских шипов. Но твердость равнодушия, цинизма и презрения ведет к саморазрушению и краху" ("Протяни руку…" "Литературная Россия", 1982, 6 августа).
"О "Высшей мере" спорят, — подытоживал свой анализ повести Л. Жуховицкий. — Одни хвалят за остроту и силу воздействия, другие ругают за мелодраматичность (это качество, которого не чуждались и классики, сегодня имеет дурную репутацию). Но пока критики спорят, повесть читается нарасхват. На мой взгляд, это закономерно. Потому что тема "Высшей меры" волнует не каждого пятого или третьего, а просто — каждого. Потому что на любой ее странице — тревога и боль" ("Литературное обозрение", 1983, № 4).