Том 3

Но зачем нам останавливаться на всех этих кропателях, когда мы можем рассмотреть таких мастеров, как господин Рудольф Швердтлейн и Ursa Major. Предоставим все эти — хотя и милые, но ещё очень несовершенные — попытки их судьбе и обратимся к венцу социалистической поэзии!

Господин Рудольф Швердтлейн поёт:

«Вперёд!»
Мы всадники жизни. Ура! (трижды)
Куда вы, всадники жизни?
Мы мчимся на смерть. Ура!
Мы в трубы трубим. Ура! (трижды)
Что в ваших трубах звучит?
Звучит, гремит в них смерть. Ура!
Позади осталось войско. Ура! (трижды)
Что делает там ваше войско?
Спит вечным сном. Ура!
Чу! То враги трубят? Ура! (трижды)
Горе вам, бедные трубачи!
Теперь мы мчимся на смерть. Ура!

Горе тебе, бедный трубач! — Мы видим, что всадник жизни, полный смеющейся отваги, скачет не только навстречу смерти, — так же смело скачет он и навстречу величайшей бессмыслице, в которой он себя так же хорошо чувствует, как вошь в овечьей шерсти. Несколькими страницами дальше всадник жизни открывает «Огонь»:

Мы так умны, мы знаем всё на свете,
И жизнь ушла стремительно вперёд…
Но Ты, гребя, волну рассечь не сможешь,
Чтоб призрак близ ушей не прошумел.

Было бы желательно, чтобы у всадника жизни «близ ушей прошумело» по возможности твёрдое тело, дабы отбить у него охоту возиться с призраками.

Плод надкуси, — меж ним и меж зубами
Возникнет привиденье в тот же миг,
Схватись за гриву в быстрой скачке. — сразу
Вздыбится призрак с конскими ушами.

У всадника тоже что-то «вздыбилось» по обеим сторонам головы, но это не «конские уши»

Вокруг тебя гиены-мысли рыщут,
Ту обними, что сердцем овладела.

С этим всадником жизни дело обстоит так, как и с другими отважными вояками. Смерти он не боится, но «духи», «привидения» и особенно «мысли» заставляют его дрожать, как осиновый лист. Чтобы спастись от них, он решает поджечь весь мир, «отваживается устроить всеобщий мировой пожар».

Разрушать — вот лозунг времени великий,
Последняя возможность примиренья
Разлада. Пусть сгорают дух и тело
На всех путях в познаньи бытия.
Пусть, как руда, что в тигле, мир кипит
В огне, стремясь отлиться в новых формах,
И демон мир очистит огненным судом,
Начало новой эре положив.

Всадник жизни попал в точку. Последняя возможность примирения разлада, содержащаяся в великом лозунге времени, в призыве к тому, чтобы исходить все пути в познаньи бытия. — эта возможность заключается именно в том, чтобы руда в тигле, сгорев, превратилась в дух и тело, т. е. чтобы разрушение новой эры мира вылилось в огненный суд, или, другими словами, чтоб чёрт побрал весь мир, горящий в огне начала.

А теперь перейдём к нашему другу — к Ursa Major. Мы уже упомянули о Хиллериаде. Она начинается с одной великой истины:

Ты, божьей милостью народ, поймёшь ли,
Как горько мир приветствовать бродяге;
Нам никогда свободы не добиться.

Принудив нас выслушать всю жалобную историю со всеми её мельчайшими подробностями, Ursa Major снова разражается стихами о «лицемерии».

Проклятие Тебе, бездушный мир,
Тебе, презренный золотой кумир,
И богачам-чудовищам, свершившим
Жестокое, кровавое злодейство.
Вещают правду вам уста поэта:
Кругом детей невинных кровь течёт!
Бросаю вам в лицо я правду эту
И жду: когда же мести час пробьёт?

Может показаться, что Ursa Major проявляет ужасающую смелость, когда она людям «бросает в лицо правду из своих уст поэта». Но можно вполне успокоиться и не дрожать за её печень и за её безопасность. Богатые не причинят зла нашему большому медведю, как и наш большой медведь ничего им не сделает. Он полагает лишь, что старого Хиллера нужно было либо обезглавить, либо:

Легчайший пух под голову злодея
Заботливой рукою подостлать,
Чтоб в крепком сне забыл он, — вам на благо, —
Какой отрады вы его лишили.
Когда ж он бодрствует, вокруг него
Две сотни арф пускай бы сладко пели,
Чтоб никогда предсмертный хрип ребёнка
Его ушей и сердца не терзал,
И многое ещё во искупленье —
Нежнейшее, что может дать любовь, —
Тогда б вы грех с себя, быть может, сняли
И совесть успокоили б свою. (Стр. 263.)