— Входите же, — сказала она.
Полицейские друг за другом осторожно вошли в дом. Вахмистр винтовкой распахнул полуоткрытую дверь в комнату, отступил назад и приказал Эльзи зажечь в комнате свет. Собаки там не было.
— Иди впереди меня, — приказал вахмистр, и Эльзи пошла, зажигая повсюду свет — и на чердаке, и в хлеву. Четверо полицейских остались в кухне. Вахмистр вернулся вместе с Эльзи.
— Если пса нет в доме, то где он?
— Ушел с отцом, — ответила Эльзи.
— А когда староста вернется?
— Когда вы уйдете, — ответила Эльзи.
— А мы можем и подождать, — заявил вахмистр.
Рядом с входной дверью стояла длинная скамья, над ней тянулся ряд окон с закрытыми ставнями. Вахмистр уселся на скамью, четверо полицейских, обхватив винтовки, последовали его примеру.
— Адский холод на улице, — обронил Хайметтлер.
— Не мешало бы Эльзи сварить нам кофе, — добавил Лустенвюлер.
— Это было бы мило с ее стороны, — поддержал его Эгглер.
— Еще как мило, — подхватил Штуки.
— Какого вам кофе — с наливкой? — спросила Эльзи.
— Ага, — кивнул вахмистр.
Они сидели и смотрели, как Эльзи готовит кофе.
— Сколько сахару? — спросила Эльзи.
— Побольше, — ответил за всех вахмистр. — И вишневки тоже побольше. Раз уж нам приходится ждать.
Потом они пили кофе из больших пузатых чашек.
— Еще кофе? — спросила Эльзи.
— Давай еще по чашечке, — ответил за всех Хайметтлер.
Она сварила новую порцию кофе.
— А ты — красивая шельма, — сказал вдруг вахмистр.
— Никакая я не шельма, — спокойно возразила Эльзи.
— Да я не хотел сказать ничего плохого, — пошел на попятную вахмистр. — И все же — со сколькими парнями из пансионата ты занималась этим?
— А там никого и не было, кроме сторожа Ванценрида, — ответила Эльзи, разливая по чашкам кофе.
— Мне еще чуточку вишневки, — успел ввернуть Штуки.
Эльзи подлила всем еще немного шнапса.
— Ну, так со сколькими же? — не отставал вахмистр.
— Во всяком случае, не со сторожем, — заявил Лустенвюлер. — Я частенько пил у него вино — хорошее вино, «Муле-на-Ван», и кое-чего нагляделся.
— Но отцу вы ничего такого не рассказывали, — возразила Эльзи.
— Слова — серебро, а молчание — золото, — заметил Лустенвюлер.
— Если бы рассказали, не пришлось бы вам теперь приканчивать Мани, — сделала вывод Эльзи.
— И сидеть тут — тоже, — добавил вахмистр.
— Мне больше по вкусу, чтобы вас здесь не было и чтобы Мани оставили в покое, — сказала Эльзи.
— Собака — это собака, а красивая девка — это красивая девка. И ту и другую в покое не оставят, — отшутился вахмистр и допил свой кофе.
Остальные тоже опорожнили свои чашки. Эгглер, поставив пустую чашку на подоконник, заявил, что кофе пошел ему на пользу, и прислонил винтовку к стене.
— А если сейчас мне дадут еще и рюмочку вишневки, — добавил он, — то больше мне ничего на свете не надо.
— Бутылка пуста, — сказала Эльзи, — но наверху, в отцовской спальне, есть еще одна, полная.
— А что находится рядом со спальней старосты? — спросил вахмистр.
— Моя комната, — ответила Эльзи.
— Вот и прекрасно, значит, мы все можем подняться с тобой наверх, — решил Штуки.
— Почему это вы все хотите подняться со мной наверх? — удивилась Эльзи.
— Потому что там шнапс и ты, — ответил Хайметтлер.
— Ну, это-то ясно, — спокойно ответила Эльзи.
— А ведь мы ничем не хуже тех парней из пансионата, — заявил Эгглер.
— Вы — отпетые трусы, — выпалила Эльзи. — Впятером против одного пса.
Вахмистр медленно поднялся.
— Мы не боимся твоего пса, но его решено ликвидировать, и мы его ликвидируем. Как положено полицейским. А теперь — пошли все с ней наверх.
— Я вам не шлюха, — возразила Эльзи.
— Этого никто и не говорит, но ты — чертовски темпераментная штучка.
Эльзи задумалась, потом с вызовом взглянула на вахмистра.
— А что — это разве плохо? — спросила она, вздернув подбородок, и заявила, что поднимется наверх только с тем из них, кто сильнее прочих.
— Я здесь самый сильный, — рявкнул вахмистр.
— Это еще надо доказать, — возразила Эльзи, — пока что вы только пили больше всех.
— Как же это можно доказать? — спросил вахмистр.
— А отжимами, — сухо обронила Эльзи. — Кто сделает больше отжимов, тот и есть самый сильный.