Играл оркестр венгерских цыган… – Обстановка знакомства Елены Николаевны с Вольфом в Лондоне, сомнамбулическое состояние героини во время их связи созвучны мотивам «готического» романа второй половины XIX в. («Дракула» Брэма Стокера).
…вы найдете это в «Шагреневой коже» Бальзака. – См. коммент. к роману «Ночные дороги» в т. 2, с. 705–706. Приведенное Вольфом высказывание из «Шагреневой кожи» Газданов не раз цитирует в других произведениях и использует как эпиграф к одному из рассказов.
…я за несколько часов написал большую статью… о некоторых особенностях Мопассана. – Этот текст явно автобиографичен: в 1929 г. в пражском журнале «Воля России» (№ 5/6) Газданов опубликовал статью «Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане».
Шекспир не мог быть счастлив. Микеланджело не мог быть счастлив.
– А Франциск Ассизский?
Создатели титанических образов и трагических коллизий Шекспир и Микеланджело противопоставлены Франциску Ассизскому, святому, духовному поэту (см. о нем также коммент. к рассказу «Дракон». Т. 1, с. 849). Проповедь аскетизма и неукоснительное следование суровому обету соединялись в св. Франциске с детской кротостью, созерцательно-умиленным и любовным отношением ко всему живому, младенчески-наивным восхищением красотой тварного мира, в котором он видел дары Духа Святого. Предание рисует Франциска обнимающим прокаженного и отдающим ему свою одежду, проповедующим Слово Божие птицам, обращающимся к животным «брат Волк, сестричка Овца».
…Христос был неизменно печален, и вне этой печали христианство немыслимо вообще. – В Новом Завете нет прямых указаний на печаль Христа; судя по евангельским текстам, достаточно скупым в портретных и психологических характеристиках, Ему присуще состояние созерцательной сосредоточенности и гармонии духа, нарушаемое только в преддверье Страстей («душа моя скорбит смертельно»), и – крайне редко – гнева (изгнание торгующих из храма, кара бесплодной смоковницы). Слезы Христа мы видим дважды: над мертвым Лазарем и в Гефсимании (Моление о чаше). По православной традиции, отрицающей громкое веселье и угнетенное состояние духа как крайности, в которых проявляется несмирение – следствие «смятения», неполноты бытия, власти страстей, – печаль чужда совершенству. «Уныние» и в православии, и в католицизме входит в число семи смертных грехов («Уныние – мать греха»).
…Дульцинея была несравненна. – Имеется в виду, что иллюзорный образ часто ярче любой действительности (неряшливая служанка в трактире в глазах Дон Кихота – символ красоты).
Я любил ее больше, чем кого бы то ни было, и, конечно, больше, чем себя, и вот, раз в жизни, в силу этого жадного чувства я приблизился бы к евангельскому идеалу – если бы Евангелие говорило о такой любви. – Под евангельским идеалом подразумевается Заповедь Любви: «Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди… люби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 19,17–19); «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15,12–13; 34).
…безличную притягательность убийства… с которой началась история мира – в тот день, когда Каин убил своего брата. – Согласно Священному Писанию и Священному Преданию, именно Каин и его потомки, «каиниты», стали «отцами цивилизации» – изобретателями орудий, ремесел, оружия, музыкальных инструментов и т. п. Тем самым был продолжен «путь знания и греха», начавшийся вкушением запретного плода.
«Ибо не ведаете ни дня, ни часа…» – В Евангелии от Матфея (25,13), а также Марка (13,33) эти слова завершают притчу о мудрых и неразумных девах и содержат призыв поддерживать «огонь светильников», чтобы, «когда грядет Жених», не оказаться «во тьме внешней» и быть допущенными на «брачный пир» (т. е. не оказаться душевно не готовыми ко Второму Пришествию Мессии и Страшному Суду и быть достойными Царства Божия). Использование евангельской цитаты в контексте романа придает ей противоположный смысл: не радостное, хотя и ответственное, ожидание справедливого суда и Вечной Жизни, а ожидание неизбежной казни неминуемой смерти, тем более жестокое, что неизвестно, когда приговор будет приведен в исполнение.
…он иногда читал книги, и в частности романы Декобра, которые ему очень нравились. – Морис Декобра (псевд. Мориса Тесье; 1885–1975) – французский беллетрист, модный в 1920-е гг., наиболее известный его роман – «Мадонна спальных вагонов» (1925).
Возвращение Будды*
Впервые – Новый журнал. 1949. № 22; 1950. № 23.
Впервые в России – Газданов Г. Призрак Александра Вольфа: Романы / Сост., вступ. ст., подгот. текста Ст. Никоненко. М.: Худож. литература, 1990.
Архив Газданова. Рукопись романа существует в двух редакциях: первая датирована июлем 1948 г., вторая – апрелем 1949 г. – она и была напечатана в «Новом журнале».
Григорий Аронсон (Новое русское слово. Нью-Йорк. 1959. 12 февр.) высоко оценивает роман и называет Газданова одним из наиболее крупных (вместе с Набоковым) современных русских писателей. Помимо влияния Достоевского и Пруста, рецензент усматривает также влияние Кафки – в эпизоде, где рассказчик в своих кошмарных галлюцинациях попадает в некое тоталитарное Центральное Государство.
B. Сечкарев, отметив аналогию между сценой удушения и подобным эпизодом в романе В. Набокова «Transparent Things» (1972), делает вывод о влиянии Газданова на Набокова (см. об этом.: L. Dienes. Russian Literature in Exile: The Life and Vtork of Gaito Gazdanov (Mttnchen. 1982. P. 138).
…читал заметки о путешествии Карамзина. – Путешествие двадцатитрехлетнего Николая Михайловича Карамзина (17661826), впоследствии автора многотомной «Истории Государства Российского», продолжалось с 17 мая 1789 г. по сентябрь 1790 г.; маршрут его проходил через Пруссию, Саксонию, Швейцарию, Францию и Англию. «Заметки» («Письма русского путешественника») печатались в издаваемом Карамзиным «Московском журнале» в 1791–1792 гг.; первое полное издание вышло в 1801 г. Неудивительно, что этот «исповедальный дневник русского человека, попавшего в огромный, незнаемый им мир духовной и общественной жизни европейских стран» (Макогоненко Г. Николай Карамзин и его «Письма русского путешественника» // Карамзин М. Н. Письма русского путешественника. М.: Правда, 1988. С. 16), привлек внимание Газданова.
…чувствуется только что исчезнувший солнечный луч… такое освещение я видел на некоторых картинах, и в частности на одном полотне Корреджио… – Корреджо (собств.: Антонио Аллегри; ок. 1489–1534) – пармский живописец эпохи Высокого Возрождения, глубоко лиричный, «христианин, создавший свое небо язычника и живописца» (П. Муратов. Образы Италии). Мастер тонких световых эффектов в диапазоне от «Дня» (так современники прозвали его «Мадонну Сан-Джироламо», «расплавленный металл дневного света») до «Ночи» («Поклонение пастухов» из Дрезденской галереи – возможно, именно эту картину имеет в виду повествователь романа Газданова).
…теории Дюркгейма об «общественном принуждения»… – Эмиль Дюркгейм (1858–1917) – французский социолог, философ-позитивист; преподавал в Сорбонне. Считал общество и личность различными духовными сущностями: личность организуется индивидуальной психикой, общество основано на коллективных представлениях (мораль, право, религия), которые оно принудительно навязывает каждому своему члену.
…Я думал еще о Великом Инквизиторе, и о трагической судьбе его автора, и о том, что личная, даже иллюзорная свобода может оказаться, в сущности, отрицательной ценностью, смысл и значение которой нередко остаются неизвестными, потому что в ней заключены, с предельно неустойчивым равновесием, начала противоположных движений. – Основной упрек Великого Инквизитора Христу – то, что Он «стоял за свободу, когда был на земле». Свобода, по мнению Великого Инквизитора, противоположна счастью: «Свобода их веры была Тебе дороже всего еще тогда, полторы тысячи лет назад… Пятнадцать веков мучились мы с этою свободой… Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел он за Тобою… Вместо твердого древнего закона – свободным сердцем должен был человек решать впредь сам, что добро и что зло, имея лишь в руководстве Твой образ перед собою, – но неужели Ты не подумал, что он отвергнет же наконец и оспорит даже и Твой образ и Твою правду, если его угнетут таким страшным бременем, как свобода выбора?» («Братья Карамазовы», кн. 5, «Pro и contra», гл. V, «Великий Инквизитор»). Для Газданова проблема свободы – метафизическая: свобода («бездна» Паскаля, Бодлера, Э. По) противостоит «основанию» («путь Декарта», материальная и духовная реальность мира); человек ищет «воплощения», «остановки» – но пока он не уверен в их истинности, он обречен на «путешествие» без конца. Попытка успокоиться на «основании», в истинности которого они не уверены, для героев Газданова неприемлема.