Деревянное солнце, прожигая черные дыры,
перечеркивало за день наискосок
накрывавшее плоскость деревянного мира
деревянное небо, сколоченное из досок.
Деревянные дети гоняли древесных собак
на околицах, в том государстве несметных.
На гвоздях деревянных, на деревянных шипах
все стояло не хуже, чем на железных и медных.
В этом мире царем был дуб, а народом —
ельник, березняк, ивняк,
а когда говорили о почве, корнях —
это все было термином, не простым оборотом.
Утонуть этот космос не мог, а сгореть —
мог. И сгнить тоже мог. Но подземная влага
и надземное солнце — даятели блага
выручали его. И куда ни смотреть —
в этом мире повсюду росла листва:
на волне росла, на скале росла,
и под тяжестью веток ползли едва
муравьи, без счета и без числа.
«И опять душа влекома…»
…И опять душа влекома,
словно слышит чудный звук,
в заседание месткома
Академии наук.
Там, ермолки сняв, набрюшники
расстегнув, уставя взгляд
в бесконечность, не наушники,
а наставники сидят.
Протирая нарукавники
аж до самого локтя,
битый час сидят наставники,
непостижное когтя.
Желтые брады уставя
в полированный паркет,
рассуждают о составе
приглашенных на банкет.
«История мучит людей…»
История мучит людей,
а философия объясняет,
ради каких идей
человека к земле склоняют,
а география делит нас
на враждебные расы,
покуда химия делает газ,
чтоб всех удушить сразу.
Итак: был прав Руссо Жан-Жак,
и надо ученых зажать и сажать.
Потому что их учения
нам приносят одни мучения.
«Я приручил своих чертей…»
Я приручил своих чертей
и перестал чураться.
Я говорю им без затей:
— Пошли за пивом, братцы!
Поджавши хвост, носитель зла,
ледащий из ледащих,
с ухваткой старого козла
мне тащит пива ящик.
Бес грязен. Это ничего.
Зато его сноровка
и рожки крепкие его
откупоривают ловко.
А пиво ноне — первый сорт,
подкашивает ноги!
В конце концов, он черт как черт.
Не хуже очень многих.
УГРЮМЫЙ НОКТЮРН
Иудина осина
от ветерка качнулась.
У сукинова сына
наследственность проснулась,
И на часок забыл он,
как шествовал он важно,
и на луну завыл
он угрюмо и протяжно.
А воющие звуки
откликнулись до дрожи
в угрюмом сердце суки.
Она завыла тоже.
Бутылочное горло
сияло под луною,
и много звезд наперло,
повисло надо мною.
МУЗЫКА БУДУЩЕГО
В будущем обществе
противоречия
останутся только
в сфере музыки.
Люди стран барабана
ночами,
занавесившись, закрывшись,
звукоизолировавшись,
будут искать радиоволны
со скрипичной симфонией
и, находя, дрожать от счастья.
Может быть, войны в будущем обществе
будут вестись не полками
с полковыми оркестрами,
а оркестрами
с приданными им для дополнительной звучности
оркестровыми полками.
Бой
валторны против контрабаса
будет происходить в оформлении
бомбардировки под сурдинку.
Казнь
будет производиться инструментами
не менее музыкальными,
чем музыкальные инструменты.
И все будут знать,
что такое смерть.
Это — глухота.
В будущем обществе
птицы певчие
будут влиятельнее,
чем птицы ловчие,
и соловьев
будут переманивать, как футболистов,
из хвойных лесов
в лиственные,
из тайги в джунгли.