1930
Волейбол
Улица асфальтовая,
ветерок по ней,
всю ее охватывая,
высушил панель.
Вечер – самый радостный!..
Гонит туч обрезки
нежно-тепло-градусный
ветерок апрельский.
Вечером довольный
до конца, заранее
мчусь на волейбольное
на состязание.
Жалко – не близко
стадион «Искра»:
в трамвай не влезешь
без особого счастья,
а если и влезешь,
разорвут на части.
Поймать такси –
тоже вроде выигрыша.
Кати, неси,
переулком выкрутивши!
Тем более,
раз на волейболе я.
Это же – роскошь:
разве вы б не рады, –
для Днепропетровска
лучшие команды –
вышли наркомфиновцы
против рабпроса.
Мяч перекидывается
через сетку косо,
через всю площадку
норовит промчаться…
Просвещении вянут,
загоняют в аут.
Наркомфиновцы взяли верх –
выше скачут.
Просвещенок пыл померк –
терпят неудачу.
Затем вышли печатники,
стихов моих печальники,
против торговых
рослых морковок.
Играли не плохо,
проиграли без вздоха.
Но вот – задача спорная:
две сборных мужских –
первая сборная, вторая сборная.
Обе – Москвы.
Мяч летит по диагонали,
через сетку кружится…
Раз по шесть его гоняли
молодость и мужество.
Что ты, мячик?
Брось трепаться!
Им тебя
не уронить.
Точно,
ловко,
по три паса
с той
и с этой
стороны.
Взвился в последний,
кажется, раз:
гас –
почти отвесный, –
но принят!
И снова приподнят вверх.
И снова
вскинутых рук фейерверк
ответный!
Это лучше
всякого балета:
две
ходящих ходуном
волны,
два
друг с другом
мерящихся света
молодость
и мужество страны!
Хорошо, первая!
Отлично, вторая!
Точный расчет вы ведете,
играя.
Это в руках у вас –
бодрости мяч,
это на жизнь
вы играете матч,
крепость,
упругость,
легкость линий
коллектива
сковав дисциплиной.
Но если
на солнце отыскивать пятна,
одно мне только здесь
непонятно:
почему к этой радости,
волнующей и греющей,
по глухим переулкам
дорожка узка?
И почему на это
редкое зрелище
не смотрит,
заражаясь им,
вся молодая Москва?
1930
Небольшая тема: почему кусаются цикламен и хризантема?
В цветочных магазинах
Зеленого треста
нет
радужным настроениям
места.
Казалось бы
с первого взгляда,
что там
должны привлекать
к кустам и цветам;
что,
с улицы видя
ушко цикламена,
захочешь –
и купишь его непременно.
На самом же деле,
взглянув на сирень,
прохожий
становится тучи серей.
И к цветку хризантемы,
не знаю зачем,
остается он хладен
и нем…
Ходят
доверчивые покупатели,
смотрят
на благоухающий кустик.
Но сколько б на кустик
глаза вы не пятили –
не трогайте кустика:
он укусит!
Невинный цветок,
белый или розовый,
ощерит на вас
этикетку
с угрозою.
Не веря глазам своим,
потрясены,
вы обращаетесь
к продавцу:
«Ведь быть же не может
подобной цены?!»
Глядит продавец,
как лев на овцу:
«Это, – говорит, –
не моя вина.
Это –
Зеленого треста цена!»
И, как цветолюб
на кусты ни ярится,
везде,
на каждой паршивенькой ветке,
с разметкой
не меньше чем
«20» и «30»
(рублей, а не листьев!)
висят этикетки.
Здесь уж, товарищи,
начинается мистика.
Ей-ей, я не балуюсь
и не грублю.
Но сами считайте:
с каждого листика
трест норовит
сорвать по рублю!
Иначе говоря:
желаешь цикламен
скидывай пиджак
за него взамен.
Не собирая
об этом мнения,
Думаю,
все согласятся заранее, –
это уж
не трест озеленения,
а трест беззастенчивого
раздевания.
Конечно,
чудесно озеленять цеха,
прекрасно
превращать улицы в рощи,
но следует ли при этом
чихать
на скромное желание
озеленять жилплощадь?
1931
Просинь
Первовысохшие лужи,
первовылетевшие жуки…
Сапоги
еще неуклюжи
и провалены
пиджаки.