Май только начат
в сонных лесах.
Сотни казачьи
гнут на рысях.
Сапоги бутылками –
красные головки.
Как бы для затылков
не было поломки!
Ходи
да оглядывайся,
клонись
да прокрадывайся.
Из-за кустика,
из-за кустика
блестит пуговица.
Как пригнутся-ка
да припустят-ка –
теки сукровица!
Щеки тощи,
взгляд из-под век.
«Стой, забастовщики,
руки вверх!»
Май еще горек,
свет еще пуст.
Талый пригорок,
набухнувший куст.
Утро еще розово,
дело не кончено.
Идут от Морозова,
движутся от Коншина.
Теперь
уж запамятовали
имена их
Мамонтовы,
а раньше
при имени ихнем
сникаем, бывало,
и тихнем…
По центру Тверской
дома высоки,
по центру на дутых
летят рысаки.
Стоит облицован
в глазурь «Метрополь»
делов не желает
иметь с шантрапой.
Стекла
сухой зашуршали замазкой,
перед демонстрацией
первомайской.
Что это за люд на Тверской,
простоват?
Что это забегали
пристава?
Что это за цокот
копыт тороплив?
Что это за хриплое:
«Целься, пли!»
Это защищаются
Морозовы, Конщины.
Дело продолжается:
далеко не кончено.
Драться так драться,
все на-перекат!
Кипень демонстраций
моет берега.
Свет не клином –
на хозяевах.
Ливнем хлынем,
только не зевай.
Сердце, екай,
песня, гуди
первой маевкой
других впереди!
Первовысохшие лужи,
первовылетевшие жуки…
Сапоги
еще неуклюжи
и провалены
пиджаки.
Я знаю:
теперь под фашистской маской
укрылись
всесветных хозяев зобы,
и пенится
океан первомайский,
о первых каплях борьбы
не забыв.
И эту первую
вешнюю просинь
из сердца не вынем,
за плечо не бросим.
Она нас учила:
смелей и смелей
держаться,
вставать
и ходить по земле!
1930
Новогодняя песня
Здоровья и силы – труду,
здоровья и силы – труду,
здоровья
и счастья
и силы – труду
в идущем на смену
году!
Пусть новые гуды гудут
гигантов на полном ходу,
пусть новые
мощные
гуды гудут
в идущем на смену
году!
Чтоб солнце растило гряду,
земля чтоб родила руду,
чтоб все –
на потребу
и радость труду
в идущем на смену
году!
Чтоб крепкая завязь – плоду
в весеннем советском саду,
чтоб красную
видно повсюду
звезду
в идущем на смену
году!
Враги чтоб имели в виду,
задумав ввести нас в беду,
что станем мы
в ровном
и крепком ряду
как в прошлых, так в новом
году!
Чтоб всюду, куда ни пойду,
работа с весельем – в ладу,
чтоб были
написаны
нам на роду
победы и в новом
году!
Здоровья и силы – труду,
здоровья и силы – труду,
здоровья
и счастья
и силы – труду
в идущем навстречу
году!
1933
Москва – песня
Скорей с подушки голову,
глаза протри
для утра для веселого
больших смотрин!
Идет Москва
на улицу, плотна,
несет Москва
сажени полотна.
«Откуда ты, Москва, идешь?»
«Из болотищ,
из тюрем да из ям».
«Кому ты расстилала
холсты своих полотнищ?»
«Боярам да князьям.
Была я, Москва,
нища, грязна,
а ныне я, Москва,
им всем грозна:
дворянам да купцам,
вельможам,
богатеям, –
живем теперь без них,
без них не сиротеем.
Иду, Москва,
по улицам, светла.
Смела с них гниль
железная метла!»
«Неужто ж ты, Москва,
была такою дурой,
что раньше на князей
не глядывала хмуро?»
«Взглянула раз,
взглянула два –
с бедняцких плеч
скатилась голова.
И только раз на третий,
узнав их нрав,
добилась, доломилась
исконных прав».
«Куда же ты, Москва,
девала то, что было,
тоску да грязь?»
«Болота осушила
и ямы завалила,
а тюрьмы да остроги
для тех – кто князь.
Была я, Москва,
угарная,
а стала я, Москва,
ударная!»
«Куда же ты несешь теперь
свои сажени,
оркестров медь?
На бурю,
на мятеж
или в сраженье, –
скажи, ответь?»
«Не азиатский табор,
не тьмы орда, –
иду, несу Октябрь,
собой горда!
Врагу не приподняться,
не взмыть на свет,
не дать ответ.
В руках моих – пятнадцать
великих лет
моих побед!
Теперь не стану дурой –
глядеть назад,
не знать аза.
Рабочей диктатурой –
лишь встань гроза –
взгляну в глаза!
Скорей с подушки голову,
глаза протри
для праздника веселого
моих смотрин!
Умытою, здоровою
людской стеной
иди с Москвою новою,
со всей страной!»