1932
Пять комсомольских
Ударная
Секретарь Гриша Рыбин
по годам – безулыбен.
Рта не хочет разомкнуть –
может лозунг упорхнуть.
Он набрал их полон рот,
ни один не переврет,
слово в слово, будь здоров,
знает взад и наперед!
Куда, удаленький?
Айда в ударники!
Ударники – это слово,
ударники – это да!
Ударники – это клево, –
подворачивай сюда!
Ни пылинки, ни соринки
у Иринкина станка.
Изо всех девчат Иринка
голосиста и звонка.
У нее – пружины ноги, –
не догонит целый цех.
Губы алы, брови строги,
и товарищ – лучше всех!
Пятачок Петруха У хин, –
это тоже надо знать, –
норовит он даже с мухи
покрасивше снимок снять.
Муха карточку увидит:
морда – задом наперед, –
от досады, от обиды
огорчится и помрет!
Про себя спою я песню –
отойди, посторонись.
Парень очень интересный,
Петр Иваныч гармонист.
Знаменитая ухватка,
выше выхвали любой,
потому, моя трехрядка,
премирован я тобой!
Куда, удаленький?
Айда в ударники!
Ударники – это слово,
ударники – это да!
Ударники – дело клево, –
подворачивай сюда!
1933
Лирическая
Над землей, ой-ой-ой-ая-яй-ай, висит луна,
до бела-бела-бела раскалена.
Все ребя-абя-бя-та и девча-ча-та
охмелели без вина!
Отчего-во-во-во-во-во-во они хмельны?
Хоть и в те-те-те и в те-зисах сильны, –
ходят па-а-а-па-а-пасмурные черти,
дружка в дружку влюблены!
Мы без смеху, вдоль по цеху –
и в цеху, в цеху, в цеху блестит луна.
Кошка в мышку, Тишка в книжку,
Глашка в Ти-и-и-шку влюблена!
Если плю-плю-плю-плю, если плюнуть на лупу,
поистра-истра-истратишь всю слюну
и не вы-и-ы-ы-ы-ы-и-итянутся губы
на такую длинину, длинину!
Потому му-му-му-му-му-му-у пускай луны
блещут блестки, блестки, блестки у стены.
Мы меша-а-ша-ша-шать тому не будем,
кто в друг дружку влюблены, влюблены!
Мы без смеху, вдоль по цеху
и в цеху блестит луна.
Кошка в мышку,
Тишка в книжку,
Глашка в Тишку
влюблена!
1933
Материнская
Хорошо цвести цветам тут и там, тут и там:
за цветком никто не ходит по пятам,
не преследует заботами,
ни родами, ни абортами.
Хорошо на ветках птички поют:
не ложиться им в родильный приют,
не ложиться, не крючиться,
от тревоги не мучиться.
Я под нож идти к врачу не хочу, не хочу,
я рожу его и жить научу.
Будет сын – не исковеркаю,
будет дочка – пионеркою.
Ты меня не убеждай, не нуди,
я его уберегу на груди.
Не к тебе пойду с заботою, –
на себя с ним – заработаю.
Для того я и любила тебя,
чтоб он рос, мои соски теребя.
Чтобы вырос мне для радости
не такой, как ты, оглядистый.
Я под нож идти к врачу не хочу,
я рожу его и жить научу.
Своего рожу – хорошенького,
по земле кружить – горошинкою!
1933
Боевая
В девятнадцатом году
комиссар попал в беду:
в белом путался тылу –
не к тому забрел селу.
Что тут делать?
Навалились беляки,
закрутили кулаки,
посадили под замок,
чтобы выскользнуть не смог.
Что тут делать?
Шла отбившаяся часть
прямо к белым, прямо в пасть.
Комиссар, подай ей знак, –
не поймет она никак.
Что тут делать?
Посмотрел на небеса
светлоглазый комиссар,
сердце екнуло в груди
как ее предупредить?
Что тут делать?
Комиссар пошел на риск:
зубом путы перегрыз
и тюрьмы сарай поджог
и босым – в огонь прыжок!
Что тут делать?
Но своим он подал весть,
где засада белых есть.
И, от выстрела валясь,
прошептал он: «Знает часть,
что ей делать!»
1933
Мы победим!
Шесть миллионов двести тысяч –
комсомоль-ска-ая река!
Нас и в год не перекличешь,
если станешь вы-кли-кать.