1937
Песня о лыжном походе
Говорят, в Тюмени
любят есть пельмени,
а больше о Тюмени той
и слыхом не слыхать.
И вдруг из той Тюмени
лыжи зашумели –
ласточками зимними
начали порхать.
Зашумели лыжи,
зашуршали ближе.
Кто идет?
Приложим руку козырьком.
Кто летит по снегу
со всего разбегу,
через буераки,
над сонным озерком?
Сила и уменье
мчат к нам из Тюмени,
стелют с горки на гору,
опушкой по леску.
Здоровых сил излишек
к нам движется на лыжах,
пошла Тюмень далекая
приветствовать Москву.
Лыжи тонко тесаны,
волосы зачесаны,
щеки от мороза
разрумянились свежей.
В дивизии стрелковой –
народ, видать, толковый,
а жены командиров –
не менее мужей!
Идут они тайгою,
одна за другою,
прекрасны и настойчивы
в движении своем.
Под инеем хрустальным,
в стремленье неустанном –
и прямо к Ворошилову
приходят на прием.
Когда такое было,
чтоб лыжи доносило
от самого Урала
до самого Кремля?
У нас такое было,
у нас такая сила,
у нас такая поступь,
такая земля!
На Электрозаводе
все в хлопотах, в заботе:
садитесь, ешьте, кушайте,
снимайте ремень,
про путь свой расскажите,
беседу завяжите,
а после отдыхайте,
подружка-Тюмень!
Нины, Веры, Клавы,
о вас повсюду слава,
пред вами расстилается
блестящий светлый путь.
Вас, женщины советские,
не сдуют ветры резкие
и вьюги не заставят
в сторону свернуть.
Прошло не больше года,
и с Электрозавода,
в ответ на этот дальний
веселый визит –
бригадой комсомольской
до самого Тобольска
отряд девчат отважных
на лыжах скользит.
Да что ж это такое,
что нету им покоя,
что нету их разгону
предела-рубежа?
Ни вьюги не таятся,
ни волков не боятся,
две тыщи с половиной
километров пробежав.
А дальше из Тобольска
шумят: «И нам не скользко,
пойдем до Ленинграда
на следующий год!»
Опять рывок от старта,
и вот к Восьмому марта
закончен будет новый
рекордный переход.
Нины, Веры, Киры, –
вы сами командиры,
пред вами вот он стелется,
блестящий светлый путь.
Вас, женщины советские,
не сдуют ветры резкие,
и вьюги не заставят
в сторону свернуть.
Ну, где такое было,
чтоб лыжи доносило
до самого Урала
от самого Кремля?
У нас такое было,
у нас такая сила,
у нас такие женщины,
такая земля!
1938
Счастье
Что такое счастье,
милый друг?
Что такое счастье
близких двух?
Выйдут москвичи из норок,
в белом все, в летнем все,
поглядеть, как на планерах
дни взмывают над шоссе.
По шоссе шуршат машины
на лету, налегке.
Тополевые пушины –
по Москве по реке.
А по лесу, по опушке,
здесь, у всех же на виду,
тесно сдвинуто друг к дружке,
на серебряном ходу
едет счастье краем леса.
По опушке по лесной
пахнет хвоевым навесом,
разомлелою сосной.
Едет счастье, едет, едет,
еле слышен шины хруст,
медленно на велосипеде
катит драгоценный груз.
Он руками обнял стан ей,
самый близкий, самый свой.
А вокруг зари блистанье,
запах ветра, шелест хвой.
Милая бочком уселась
у рогатого руля.
Ветер проявляет смелость,
краем платья шевеля.
Едет счастье, едет, едет
здесь, у всех же под рукой, –
медленно на велосипеде
ощущается щекой.
Чуть поблескивают спицы
в искрах солнечных лучей.
Хорошо им, видно, спится
друг у друга на плече.
А вокруг Москва в нарядах,
а вокруг весна в цвету,
Красной Армии порядок,
и – планеры в высоту.
Что ж такое счастье
близких двух?
Вот оно какое,
милый друг!
1935