1937
День выборов
Надевайте праздничное платье,
лучшее у женщин и мужчин.
Чтоб ни тени на лице – разгладьте
паутину липнущих морщин.
Пусть не хлещет время лица плетью,
пусть на лбах не оставляет след:
нынче – наше совершеннолетье!
Всем сегодня – восемнадцать лет!
Раздавайтесь улицы пошире!
Шибче сердце! Выше голова!
Первыми идем мы нынче в мире
закреплять великие права.
Право на работу и на отдых,
право обучать своих ребят,
право на полях и на заводах
человеком чувствовать себя.
Право на раздумье и улыбку,
право на правдивые слова,
право видеть звезды, слушать скрипку,
нелюбимого – не целовать.
Поднимайте малых над балконом,
пусть им будет сызмала видна,
движимая лучшим из законов,
сильная, веселая страна.
Та, в которой их отцы и деды
пережили пламенные дни,
блеск которой, славу и победы
пронесут в грядущее они!
1937
Забыли? напомним!
Характер у нас
упрямый.
Рука наша
тяжела.
Из нас –
и не сильный самый
с пути
сдвигает вола.
Не хвастаться,
не хвалиться
хотелось бы
этой строкой,
но гневом
может налиться
тяжелый мускул
такой.
Мы любим
весомые вещи:
железо,
бетон
и чугун.
И если
берем кого в клещи –
не вывернуться
врагу.
Тяжелую ношу
на плечи
навязываете
вы нам…
Покрыть вас, мечтаете,
нечем?
Покроем,
гоня по пятам!
Забыли,
как грозно и хмуро,
хвастливым словам
вопреки,
считала тайга
у Амура
собачьи
воротники?
Забыли,
как звонкою стужей
носы вам
белила зима?
Как звуки
охотничьих ружей
вас
вовсе лишали ума?!
Забыли?
Так мы вам
напомним!
Напомним серьезно
про то
всем весом
нашим огромным,
всей силой,
литой и крутой.
Теперь
регулярные части
готовы
за родину встать.
Свое
неподкупное счастье
есть чем
и кому защищать.
Но каждого штатского
мускул,
как ни был бы
мирен и тих,
легко переменит
нагрузку
кайла и лопаты –
на штык!
1938
Как цапли коршунов победили
Хоть это похоже на выдумку,
но выдумки здесь ни капли:
в Советском Союзе действительно
такие имеются цапли.
В Приморской области леса
огромны и густы;
так крепки кедры и дубы –
не тощие кусты.
Я сам там был и видел сам,
какой там зверю вод,
каких там только нет семейств,
каких там нет пород!
Там, где навис речной обрыв,
мелькает выдрин хвост;
трудолюбивые бобры
пыхтят, поднявшись в рост.
Там пробковый ветвится дуб,
и дикий виноград
тяжелый занавес спустил
над логовом тигрят.
А если вам верить не хочется,
вы смотрите, брови нахмуря,
вам все подтвердит это в точности
тигрица с верховьев Уссури.
И там, чтоб зверю без забот
жилось и без угроз,
раскинул пастбища свои
большой зверосовхоз.
Оленьи выводки паслись
на воле – без числа,
и серых цапель на дубах
колония жила.
Их многочисленных семей
был тонок глаз и слух;
они уничтожали змей
на сотни верст вокруг.
Их часовые начеку,
следят во все концы,
пока, качаясь на суку,
ждут матерей птенцы.
Там змей превеликое множество,
немало средь них ядовитых,
но цапель носы, словно ножницы,
умели к земле придавить их.
И вот однажды, в ясный день,
померкнул свод небес,
как будто серой тучи тень
заполонила лес.
По глади неба, по краю
голубизны ее,
в зловещем сомкнутом строю
летело коршунье.
Так низко коршуны неслись,
что ветер книзу бил,
что на деревьях каждый лист
дрожал от свиста крыл.
Тревожный окрик часовых –
и, описав дугу,
пять тысяч цапель поднялись
наперерез врагу.