Выбрать главу
Кто сказал, что будто Небо далеко от нас? Солнце – в мыслях, Месяц сердцу светит каждый час.
Чуть помыслим, – это утро, это свет дневной, Чуть полюбим, – это дымка с ясною Луной.
И Луна, побыв, как Месяц, в нежном серебре, Станет Солнцем, чтоб тонули помыслы в заре.
И небесный серп, собравши жатву всех сердец, Золотит колосья мыслей, их сплетя в венец.
Серебро в пресуществленьи золотом горит, В мыслях жемчуг, в мыслях звездность, камень-маргарит.
Переливные опалы в озерной воде, Свадьба Месяца и Солнца, зов звезды к звезде.
Не поймешь, когда полюбишь, двойственных речей, Только будь как пламень Солнца, луч среди лучей.
Не найдешь раздельность Неба и Земли родной, Если разум обвенчаешь с царственной Луной.

Приходи

Вкруг сада – из рыбьих костей я построил забор. На них положил изумрудно-сребристый ковер, Который я сплел из змеиных и рыбьих чешуи. Приходи, и яви мне свой взор.
Приходи, поцелуй. Снежащийся свет днем исходит от рыбьих костей, А в ночь загорается в них словно нежный светляк. Сказать, почему? Ведь он же из бездны морей. А Солнце в морях засыпает на время ночей, И в них спит Луна, перед тем как пробудится мрак.
В ковре серебро, и в ковре золотой изумруд, Сияний таких ни слова, ни века не сотрут, И зыбь – без конца в тишине многолиственных струй.
Приходи, о, скорей, я уж тут, Приходи, поцелуй.

Отчего?

Отчего душа болит, а уму не говорит?     Я люблю. Я люблю. Отчего огонь в крови, хоть зови, хоть не зови?     Я люблю. Я люблю. Отчего на Небесах звезды ясные в венцах?     Я люблю. Я люблю. Отчего из темноты дышат пьяные цветы?     Я люблю. Я люблю. Отчего в журчаньи струй так и бьется поцелуи?     Я люблю. Я люблю. Отчего к цветку цветок посылает лепесток?     Я люблю. Я люблю. Отчего в твоих глазах и желание и страх?     Я люблю. Я люблю. Отчею ж ты, отчею не у сердца моего?     Я люблю. Я люблю.

Для сестры

Для сестры моей, любови, есть лазоревы цветы, Есть лазоревы цветочки самой свежей красоты.
Самой свежей, самой нежной, из-под первой той росы. Для сестры моей, любови, и другие есть красы.
На холме, холме зеленом есть высокий теремок, Под оконцем воркованье, стонет белый голубок.
Голубь нежный, белоснежный, он проворный, круговой, Чуть крылами затрепещет – он со стаею живой.
Проворкует, нас, мол, много, это правда, а не ложь, За одним другой и третий, хоть считай, да не сочтешь.
Замелькаю! затрепещут, крылья блещут и горят, Для сестры моей, любови, в Небе выпросят наряд.
В самом Небе, в синем Небе, у высоких облаков, Уж помолят, уж попросят бирюзы и жемчугов.
Уж помолят, уж попросят изумрудов, жемчугов, И а гласа отливного, и тончайшиих шелков.
Небеса ли им откажут, в Небе много там всего, Для сестры моей, любови, и для счастья моею.

По благодати

Мы не по закону, Мы по благодати Озарив икону, Ляжем на кровати.
Мы не знаем брака Выше, чем желанье. Мы в глубинах мрака Яркое сиянье.
Вне сцеплений слова Льются наши речи. Может, будем снова В столь же вольной встрече.
Может, бесповторен Праздник нашей страсти. Пусть. Чертог узорен Двух свободных счастий.

Шутка цветов

Я вошла в зеленый сад, Повидалася с цветами, Разноцветные горят, Цветом с сердцем говорят «Ты люби зеленый сад, Ты побудь подольше с нами».
Я не слушалась цветов, А они, в пахучей силе, А они, – их нрав таков, – Трепетаньем огоньков, Воссияньем лепестков, Надо мною почудили.
В терем свой от них ушла, И с фиалкой голубою Я заснула, я спала, Я во сне была светла, Я чего-то все ждала, И проснулася – с тобою.

Одежды разны

На теле нашем, на нашем теле Одежды разны – одна черна, Потом серее, потом зардели – Красней, бледнее, как снег бледна.
Не будем медлить в одежде черной, И сбросим серый слепой покров, И с красной лентой, с одной узорной, Мы явим свежесть и свет снегов.
И будем в вихрях, и будем в светах, И будем ночью светлей, чем днем, В телах воспетых и в снег одетых Живое счастье горит огнем.

Божий храм

Наше тело – Божий храм, В храме дай гореть свечам. Любишь Бога, так смотри, Храм достойно убери.
Чтобы ладан нежный в нем Был с молитвенным огнем, Чтобы тихий звон кадил Прямо в сердце заходил.
Чтобы к храму льнул другой, Тоже Божий – и такой, Как бывает вешний сад, В час как все цветы горят.

Черному Врану

Если спросить Черный Вран: – «Ты откуда, Белый Дух? Отчего в тебе все бело?» – Ты пред ним промысли вслух: – «Уж такой закон мне дан, Черный Вран, Черный Вран, Белый я телесный дух, И духовное я тело, Так Раденье захотело, Ибо мы – из Белых стран. Ты же, Вран, Черный Вран. Каркай! Прочь! В мрак и в ночь! Прочь от сих Восточных стран!»