Очевидно, что главную роль в его объяснениях играет поручение «проследить эмиграцию». Колосов старался и до сих пор старается придать себе характер лица, которому была поручена важная политическая миссия. Когда ему задавались вопросы о том, сам ли он предложил свои услуги или его просили, он отвечал уклончиво и неопределенно, говоря: «Я пришел, объявил, что еду за границу, мне поручили и т. д.». Господа присяжные, вы уже достаточно знакомы с личностью Колосова, и она, вероятно, на-гравировалась в вашей памяти навсегда. Я не буду подробно очерчивать ее пред вами; вы уже третий день, шаг за шагом, изучаете этого человека и вы, вероятно, согласитесь со мною, что он обладает большою практическою опытностью и некоторым житейским тактом, что в нем есть способность действовать по определенной системе, есть и находчивость. Но, господа, ловкость и сметливость еще не делают человека умелым и умным; мелкая хитрость и обыденный опыт составляют, по словам поэта, «ум глупцов». В Колосове нет того необходимого умственного развития, только обладая которым и можно бы состязаться с лицами, деятельность которых он хотел проследить и разоблачить. Вы слышали его отчет о том, как он смотрит на русских политических деятелей за границею. Он разделяет их на две категории: на людей неблагонадежных, или, как он любит выражаться,
«шатких», и на мошенников. Все что совершают первые — суть политические преступления, а все что совершают вторые —«социальные». Я полагаю, что такая характеристика нашей эмиграции и вообще заграничных революционеров слишком поверхностна. Среди них, без сомнения, есть люди, обладающие, несмотря на свои крайние взгляды, умом и развитием и умеющие влиять на окружающих. Вспомните, кого он хотел, между прочим, «исследовать»? Маркса. Вероятно, некоторым из вас известно, что Маркс есть один из главных руководителей, один из самых видных вождей международного революционного союза, известного под именем «Интернационали», что он стоит во главе людей, которые стремятся к тому, чтобы радикально и самыми крайними средствами пересоздать не только государственный, но и общественный быт. Человек, который умел поставить себя во главе такого союза, — очевидно, человек, умеющий распознавать людей и, играя мыслями и страстями, влиять на других, человек образованный, с огромною волею и энергиею, который недаром занимает властительное положение в среде «шатких» людей. Этого-то человека отправился прослеживать… Колосов! Какие средства у него были для этого? Был ли он знаком с сочинениями Маркса, с его книгою о капитале? Знал ли языки? Нет. Скажут: у него были дамы. Но они знали только, и то, вероятно, с грехом пополам, на институтский лад, французский язык. Вообще, знаком ли он с современным положением революционной пропаганды? Нет. Он даже не умеет отличить мошенников от политических агитаторов, а преступления против чужой собственности считает «социальными». Его уменье обходиться с людьми? Но мы слышали от свидетелей, что его уменье состояло, главным образом, в том, что при малейшем проявлении самостоятельности он грозил, без всякого на то права, «петропавловскою крепостью». Но такая угроза применима к женщинам, вроде его спутниц, да к незнающим жизни отрокам и всего менее могла действовать на лиц, живущих в государствах, не выдающих политических преступников. Во всем его путешествии мы не встречаем, по части знакомства с политическими агитаторами, ничего, кроме кое-каких ссылок на Серебряникова и более или менее продолжительного знакомства с Шевелевым, которого он сам считает более