— У Времени свои законы, и жаловаться на них нет смысла.
Глава VI
Руна короля эльфов
Король Страны Эльфов поднялся наверх. Под ним все еще тихонько гудело легкое эхо его тысячи шагов. Он чуть-чуть при поднял голову, чтобы прочесть руну, которая должна задержать в зачарованной земле его дочь, и в этот момент вдруг увидел, как она пересекает мрачный барьер — мерцающий, словно светлые сумерки с той стороны, которой он обращен к полям людей, и хмурый, туманный и тусклый со стороны Страны Эльфов. Он уронил голову. Он замер в безмолвной печали и стоял так, пока стремительное Время проносилось над полями, которые мы знаем. Стоя в своем бело-голубом одеянии на балконе серебряной башни, король, состарившийся под действием хода времен, о которых мы ничего не знаем, подумал о том, каково придется его дочери среди наших безжалостных лет. Тот, чья мудрость простиралась далеко за границы его страны и охватывала даже неровность наших полей, был хорошо осведомлен и о грубости материального мира, и о суматошном беге нашего Времени. На высоком балконе сверкающей башни своего дворца стоял король.
И еще до того, как сойти с башни вниз, король почувствовал, как подступают к его дочери крадущие красоту года и мириады угнетающих дух забот. Оставшийся ей срок казался ему, живущему выше тревог и забот Времени, короче, чем могут показаться нам краткие часы жизни шиповника, безжалостно и бездумно сорванного в саду для продажи на улицах города.
Король знал, что теперь его Лиразели уготована судьба всех смертных. С печалью размышлял он о ее скорой смерти, которая уготована всему земному, и о том, что суждено ей быть похороненной среди грубых камней в краю, который вечно презирал Страну Эльфов и ни во что не ставил ее самые заветные мифы и легенды. Если бы он не был королем всей этой зачарованной земли и если бы она не черпала свое легендарное спокойствие в его таинственной безмятежности, он бы заплакал при мысли о холодной могиле в скалистом лоне Земли, которая вскорости примет тело, что должно было оставаться прекрасным вечно. И еще подумал король о том, что его дочь может в конце концов угодить в какой-нибудь рай, находящийся за пределами его власти и знаний, в тот самый эдем, о котором рассказывают священные книги полей. Он тут же вообразил Лиразель сидящей на поросшем яблонями холме среди трав и цветов вечного апреля, среди золотящихся бледных нимбов тех, кто отрекся от Страны Эльфов. И столь велика была его магическая мудрость, что хоть и неясно, смутно, но все же различал король эльфов великолепие и красоту рая, открытые лишь взорам блаженных и святых. И еще — зная, что так и будет — видел он, как со склонов этих райских холмов протягивает его дочь обе руки к бледно-голубым вершинам своего эльфийского дома, но никому из праведников нет дела до ее тоски. Хотя и зависело от него спокойствие всей этой земли, король зарыдал, и вся зачарованная страна затрепетала.
Король решительно повернулся, в великой спешке покинул балкон и сошел вниз по бронзовой лестнице.
Громко стуча каблуками по звонким ступеням, король прошел сквозь двери из слоновой кости в тронный зал. Он открыл шкатулку, достал пергамент, взял в руки перо из крыла какой-то сказочной птицы и, обмакивая его заостренный конец в чернила, начертал на пергаменте магическую руну. Потом он поднял вверх два пальца и прочел коротенькое заклинание, каким призывал стражу. Но ни один стражник не явился на его зов.
Это правда, что в Стране Эльфов время никуда не движется, но сама последовательность событий служит вполне определенным его проявлением. В вечной красоте Страны Эльфов, дремлющей в напоенном медом воздухе, ничто не движется, не блекнет и не умирает, ничто не ищет счастья в движении или в изменении. Там живет наслаждение вечным созерцанием всегда существующей красоты, которая сияет над лужайками и лугами столь же ярко и свежо, как и в тот день, когда она была сотворена магическим заклинанием или песней. Только в том случае, если бы вся мощь ума короля-мага восстала навстречу чему-нибудь новому, тогда та же самая сила, что возложила на Страну Эльфов печать спокойствия и остановила время, ненадолго смутила бы ее спокойствие. Только тогда время слегка коснулось бы зачарованной земли. Бросьте в пруд какой-нибудь предмет, принесенный из чужих земель туда, где недвижно стоят большие рыбы, где покоятся зеленые водоросли, где спят печальные краски и дремлет свет — и рыбы оживут, краски изменятся, водоросли заколышутся, а свет проснется и сверкнет вам из глубины. Множество вещей придут в движение и переменятся, но уже в следующее мгновение пруд снова станет спокоен и тих. То же самое случилось, когда Алверик пересек сумеречную границу и прошел сквозь заколдованный лес: он потревожил короля и заставил его двигаться, а вся Страна Эльфов затрепетала.