Ну-с, пошлю тебе еще одно или два письма, а затем стоп машина. Уеду я из Ялты не без удовольствия; скучно здесь, весны нет, да и нездоровится. Вчера бегал не менее пяти раз, хотя не ем ничего особенного, держу диету, — и кашель. А зубов я себе не починил до сих пор; вчера ездил в город к Островскому и не застал его дома, уехал он в Алушту. Без жены мне очень скучно, а заводить любовницу боюсь. Здесь Евтихий Карпов*, суворинский режиссер; вчера была у меня Ильинская и говорила, что он собирается ко мне*. Идет дождь. Получил письмо от Лазаревского из Владивостока*. Если, как ты пишешь, письма мои приходят неаккуратно, то твои куролесят как пьяные. Получаю сразу по два письма. Очевидно они, т. е. письма, задерживаются где-нибудь и прочитываются. Ведь это так нужно!
Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно.
В Цикаде*, как ты пишешь, есть что-то новенькое, пусть так, но таланта актерского в ней совсем нет. По натуре она босяк, праздношатай, а не актер.
Будь здорова, не скучай, не хандри, скоро увидишься со своим супругом. Обнимаю тебя и дергаю за ножку.
Твой А.
На конверте:
Петербург. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой-Книппер.
Мойка 61.
Соболевскому В. М., 20 апреля 1904*
4411. В. М. СОБОЛЕВСКОМУ
20 апреля 1904 г. Ялта.
20 апрель 1904.
Дорогой Василий Михайлович, будьте так добры, повидайте В. И. Сизова* и передайте ему мою большую просьбу — повидаться с г-жой Езучевской и передать ей, что 1-го мая моя жена приедет в Москву (теперь она в Петербурге) и явится к ней для переговоров насчет дачи. Думаю, что дело устроится, что мы с Вами поудим трехпудовых осетров, хотя денежные дела мои не обретаются в порядке и придется еще думать… Я выеду из Ялты 1 мая, в Москве буду 3-го и побываю у Вас около 5-го*. Я теперь живу недалеко от Вас, в Леонтьевском переулке (д. Катык, где живет великий Шаляпин*).
Дачу Снегирева около Алексина я знаю, там хорошо*, но дует постоянно ветер и у берега Оки такой негостеприимный вид; к тому же от Москвы далеко, в Туле пересадка. Нет, уж Царицыно лучше.
В Ялте нет еще настоящего тепла, сегодня прохладно, небо хмурится, а завтра, вероятно, задует неистовый ветер и будет дуть дня три без передышки. У меня расстройство кишечника и кашель, и это тянется уже несколько недель; и мне кажется, что всему этому немало способствует здешний климат, который я люблю и презираю, как любят и презирают хорошеньких, но скверных женщин.
За Ваше письмо и за хлопоты большое Вам спасибо*. Читаю с большим удовольствием «Русские ведомости», и по моему мнению, г. В. М.*, несмотря на некоторую однотонность своих статей, все-таки пока самый интересный и самый правдивый и пониманию доступный военный писатель. Однотонен же он, мне кажется, потому, что фактов маловато, а писать приходится много. Но вот разовьется война, тогда и это исчезнет само собой.
Итак, до скорого свидания! Крепко жму руку и еще раз сердечно благодарю. Будьте здоровы и благополучны.
Ваш А. Чехов.
Книппер-Чеховой О. Л., 22 апреля 1904*
4412. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
22 апреля 1904 г. Ялта.
22 апрель.
Дуся моя, жена, пишу тебе последнее письмо, а затем, если понадобится, буду посылать телеграммы. Вчера я был нездоров, сегодня тоже, но сегодня мне все-таки легче; не ем ничего кроме яиц и супа. Идет дождь, погода мерзкая, холодная. Все-таки несмотря на болезнь и на дождь сегодня я ездил к зубному врачу*.
В сражении участвовал 22 стр<елковый> сибирский полк*, а ведь в этом полку дядя Саша! Не выходит он у меня из головы*. Пишут, что убито и ранено 9 ротных командиров, а дядя Саша как раз ротный. Ну да бог милостив, уцелеет Саша, твой милейший дядя. Воображаю, как он утомлен, как сердит!
Был вчера у меня Евтихий Карпов*, суворинский режиссер, бездарный драматург, обладатель бездонно-грандиозных претензий. Устарели сии фигуры, и мне скучно с ними, скучна до одурения их неискренняя приветливость.
В Москву я приеду утром, скорые поезда уже начали ходить. О, мое одеяло! О, телячьи котлеты! Собачка, собачка, я так соскучился по тебе!
Обнимаю тебя и целую. Веди себя хорошо. А если разлюбила или охладела, то так и скажи, не стесняйся.
Насчет дачи в Царицыне я писал тебе*. О письме*, полученном мною от Соболевского насчет дачи, была уже речь. Ну, Христос с тобой, радость.
Твой А.
На конверте:
Петербург. Ее высокоблагородию Ольге Леонардовне Чеховой-Книппер.
Мойка 61.
Чеховой М. П., 23 апреля 1904*
4413. М. П. ЧЕХОВОЙ
23 апреля 1904 г. Ялта.
23 апрель.
Милая Маша, я выеду из Ялты 1-го мая, приеду в Москву 3-го утром. Так решил. Хотел выехать раньше, но нельзя, починяю зубы*.
У нас по обыкновению все благополучно. Настя ходит с тетрадкой и учит роль*, кухарка поет, а кушанья подают горячие, ничего не ем кроме супа, желудок расстроен и проч. и проч. Шнап каждый день ходит на базар, Тузик сердится, Шарик чувствует себя мещанином и робко помахивает хвостом.
Мать здорова. Погода холодная, неприятная. Будь здорова и весела.
Твой Антон.
Книппер-Чеховой О. Л., 25 апреля 1904*
4414. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
25 апреля 1904 г. Ялта.
Приеду понедельник. Все благополучно.
На бланке:
Москва. Леонтьевский, дом Катык. Чеховой.
Книппер-Чеховой О. Л., 26 апреля 1904*
4415. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
26 апреля 1904 г. Ялта.
Билет взят. Приеду понедельник*. Пломбирую зубы. Здоровье хорошо, хотя желудок подгулял. Целую. Кланяйся дяде Ване*.
Антонио.
На бланке:
Петербург.
Марксу А. Ф., 27 апреля 1904*
4416. А. Ф. МАРКСУ
27 апреля 1904 г. Ялта.