Я думал, Вы поймете, что, посылая Вам ложу, я тем самым хотел дать Вам знать, что все обстоит благополучно. Я рад, что вам всем понравилась пьеса. Мои дамы говорят, что первый акт оставляет тяжелое впечатление и что его следовало бы разрядить. Я десятки раз собирался посмотреть эту пьесу, но так и не собрался и вряд ли соберусь. Мадам Селест [28] этим очень обижена (Вы видите, как несправедливы люди!) и недавно в Зеленом Салоне [29] сказала с надутым видом: «M. Dickens est artiste! Mais il n'a jamais vu Janet Pride» [30].
На меня словно пахнуло дыханием весны, когда я узнал, что Ваша бедная крошка, наконец, вышла из своего затворничества и получает полпинты воздуха сомнительной свежести в день. Я согласился бы стать ее крестным отцом, но при том непременном условии, что ей будет отпущено не менее шестисот галлонов чистого воздуха каждый божий день. И Вы скоро увидите розы на щечках моей маленькой приятельницы Эллы, если будете держать все окна и двери Вашего дома раскрытыми настежь с утра до поздней ночи.
Скоро я уезжаю, еще не знаю куда, не знаю зачем, обдумывать еще неизвестно что. То меня тянет во Францию, то — в длительное путешествие пешком вдоль всего побережья, то мои взоры обращаются к Пиренеям, то к швейцарским Альпам. На прошлой неделе я списался с большим знатоком Испании и пообещал ему приехать туда. Два дня спустя я договорился с Лейардом [31] отправиться вместе с ним по окончании парламентской сессии в Константинополь. Возможно, завтра я буду обсуждать с кем-нибудь планы поездки в Гренландию или на Северный полюс. Но вполне вероятно, что все эти мечты приведут лишь к тому, что я запрусь в четырех стенах в каком-нибудь заброшенном уголке и буду работать, работать до исступления.
А ведь было время, скажете Вы, когда я ни о чем подобном и не помышлял. Да, но вот уже много лет, как это стало моей жизнью, стало для меня всем.
Преданный Вам…
14
ОСТИНУ ГЕНРИ ЛЕЙАРДУ
Тэвисток-хаус,
вторник, 10 апреля 1855 г.
Мой дорогой Лейард,
Разумеется, я сейчас буду соблюдать полнейшую тайну относительно всего, что касается Ваших проектов. Буду очень рад обсудить их вместе с Вами и ничуть не сомневаюсь в том, что они произведут немалый эффект.
Ничто сейчас не вызывает у меня такой горечи и возмущения, как полное отстранение народа от общественной жизни. В этом нет ничего удивительного. Все эти годы парламентских реформ народу так мало приходилось участвовать в игре, что в конце концов он угрюмо сложил карты и занял позицию стороннего наблюдателя. Игроки, оставшиеся за столом, не видят дальше своего носа и считают, что и выигрыш, и проигрыш, и вся игра касаются только их одних, и не поумнеют до тех пор, пока стол со всеми ставками и свечами не полетит вверх тормашками. Назревающее у нас в стране недовольство пугает меня еще и тем, что оно тлеет незаметно, не вспыхивая ярким пламенем; ведь точно такое же настроение умов было во Франции накануне первой революции, и достаточно одной из тысячи возможных случайностей — неурожай, очередное проявление наглости или никчемности нашей аристократии, которое может оказаться последней каплей, переполнившей чашу; проигранная война, какое-нибудь незначительное событие дома — и вспыхнет такой пожар, какого свет не видел со времен французской революции.
Тем временем что ни день, то новые проявления английского раболепия, английского подхалимства и других черт нашего омерзительного снобизма; не говоря уже о том, что Делмастон, Латам, Вуд, Сидней Герберт и бог знает кто не стыдятся опровергать самые очевидные истины на глазах у шестисот пятидесяти свидетелей [32], а возмущенные миллионы, храня все то же противоестественное спокойствие и угрюмость, с каждым днем все больше ожесточаются и все сильнее укрепляются в своих наихудших намерениях. И, наконец, всему этому сопутствует нищета, голод, невежество и безысходность, о самом существовании которых едва ли подозревает хоть один из тысячи англичан, которых не коснулись эти бедствия.
28
Мадам Селест (1814–1882) — танцовщица, имела шумный успех в Европе и Америке. В 1839 году оставила балет и выступала в драматическом театре Друри-Лейн. В 1860 году играла роль мадам Дефарж в сценической переделке «Повести о двух городах».
32
…Делмастон, Латам, Вуд, Сидней Герберт …не стыдятся опровергать самые очевидные истины на глазах у шестисот пятидесяти свидетелей. — Диккенс говорит о выступлениях в палате общин политических деятелей в защиту политики правительства во время Крымской войны.