Во главе настоящей войны до сего времени стояли две. главные фирмы – Англия и Германия. Англия представляла самую сильную колониальную страну. Несмотря на то, что население самой Англии не более 40 миллионов, – население ее колоний более 400 миллионов. Она издавна, по праву сильного, захватила чужие колонии, захватила массу земель и пользовалась эксплуатацией их. Но экономически она за последние 50 лет отстала от Германии. Промышленность Германии обогнала промышленность Англии. Крупный государственный капитализм Германии соединился с бюрократизмом, и Германия побила рекорд.
Между этими двумя гигантами решить спор на первенство нельзя было иначе, как силой.
Если Англия некогда, по праву сильного, захватила земли у Голландии, Португалии и т. д., – то теперь на сцену выступила Германия и заявила, что наступил и мой черед поживиться за счет другого.
Вот в чем вопрос: в борьбе за разделение мира между сильнейшими. И потому, что обе стороны имеют капиталы в сотни миллионов, борьба между ними обратилась во всемирную.
Мы знаем, сколько тайных преступлений совершено за эту войну. Опубликованные нами тайные договоры доказали, что фразы, объяснявшие ведение войны, оставались словами, и все государства, как и Россия, были связаны грязными договорами поживиться за счет малых и слабых народностей. В результате, кто был сильным – обогатился еще более; кто был слабым – раздавлен.
Обвинять отдельных лиц в начале войны нельзя; ошибочно обвинять королей и царей в создании настоящей бойни, – ее создал капитал. Капитализм уперся в тупик. Этот тупик не что иное, как империализм, диктовавший войну между конкурентами на весь мир.
Величайшей ложью было объявление войны из-за освобождения малых народностей. Оба хищника стоят, все так же кровожадно поглядывая друг на друга, а около немало задавленных малых народностей.
И мы говорим: нет выхода из империалистской бойни иначе, как через гражданскую войну.
Когда мы об этом говорили в 1914 г., нам отвечали, что это похоже на прямую линию, проведенную в пространство, но наш анализ подтвержден ходом всех дальнейших событий. В настоящий момент мы видим, что генералы шовинизма остаются без армии. Недавно во Франции, наиболее пострадавшей от войны, наиболее чутко относившейся к лозунгу защиты отечества, ибо враг стоял у ворот Парижа, – в этой стране оборонцы потерпели крушение; правда, шовинизм потерпел крушение от людей шатающихся, как Лонге, – все же это не так важно.
Мы знаем, что в первые дни революции в России власть попала в руки господ, говоривших одни слова, но державших в карманах те же царские договоры. И если развитие партий влево в России прошло быстрей, то этому помог тот проклятый режим, что был до революции, и наша революция 1905 года.
В Европе же, где господствует умный и расчетливый капитализм, где он обладает мощной и стройной организацией, там освобождение от националистического угара идет медленнее. Но все же нельзя не видеть, что империалистская война умирает долгой, мучительной смертью.
По сообщениям, которым вполне можно доверять, разложение захватило германскую армию, и она занялась спекуляцией. Иначе и быть не может. В тот момент, когда очнувшийся солдат начинает понимать, что калечение и смерть происходят единственно из-за интересов буржуазии, – разложение не может не проникнуть в массы.
Французская армия, которая держалась дольше всех и стойче всех, – тоже показала, что процесс разложения ей не чужд. Суд над Мальви приподнял завесу и над событиями во Франции и сообщил, что тысячи солдат отказывались выступить на фронт{32}.
Все это – предвестники тех же событий, что развернулись и в России. Только культурные страны дадут нам картины более жестокой гражданской войны, нежели дала Россия. Это подтверждает Финляндия, наиболее демократическая страна из всех других в Европе, страна, где женщина впервые получила право голоса, – эта страна дико и безжалостно расправлялась с красноармейцами, и последние легко не сдавались. Эта картина показывает, какая жестокая участь ждет эти культурные страны.
Вы сами видите, как абсурдно было обвинение большевиков в том, что разложение русской армии – дело их рук.
Мы представляем только один отряд, который прошел несколько дальше других рабочих отрядов, и не потому, что он лучше других, а потому, что глупая политика нашей буржуазии позволила рабочему классу России быстрее снять с себя ее иго. Сейчас, борясь за социалистический строй в России, мы боремся за социализм всего мира. Сейчас во всех странах, на всех рабочих митингах, на всех рабочих собраниях только и разговора, что о большевиках, и нас знают; они знают, что мы в настоящее время делаем дело всего мира, исполняем работу для них.
32
Весной и летом 1917 года во французских войсках широко распространилось движение протеста против продолжения империалистической войны. Большое влияние на армию оказал подъем антивоенного революционного движения французских трудящихся, сильный толчок которому дала Февральская буржуазно-демократическая революция в России. Росту брожения во французских войсках способствовало также присутствие во Франции солдат русской армии, посланных туда в 1916 году царским правительством. После Февральской революции в русских воинских частях, находившихся во Франции, образовались Советы солдатских депутатов, контролировавшие деятельность командования. Большинство солдат отказывалось воевать и требовало от Временного правительства возвращения на родину. Пример русских солдат заразительно действовал и на французские части. В середине мая, после провала наступления французских войск, во время которого бесцельно погибли десятки тысяч солдат, в армии началось революционное движение, продолжавшееся до конца июня. Измученные тяжелыми условиями фронтовой жизни, солдаты отказывались идти в окопы, устраивали митинги, предъявляли требования об улучшении их положения и прекращении империалистической войны. По официальным данным, движение охватило 75 пехотных полков, 23 стрелковых батальона и 12 артиллерийских полков. В отдельных случаях восставшие солдаты не только оказывали неповиновение начальству, но и поворачивали оружие против правительства. Однако, ввиду отсутствия в то время во Франции революционной партии рабочего класса и других причин, восставшие оказались недостаточно подготовленными для последовательных революционных действий против империалистической войны. С помощью социал-шовинистов и анархо-синдикалистских лидеров французскому правительству удалось расправиться с революционным движением в армии.
Министр внутренних дел Франции Л. Ж. Мальви после подавления движения был обвинен французским правительством в недостаточно энергичной борьбе с «пораженцами» и предан суду.