В то время, как фабрично-заводские рабочие в городах уже успели окончательно скинуть капиталистов и сбросить с себя ярмо эксплуатации, в деревне только начиналась настоящая борьба с эксплуатацией.
После Октябрьской революции мы добили помещика, мы отняли у него землю, но этим борьба в деревне еще не закончилась. Завоевание земли, как и всякое завоевание трудящихся, прочно только тогда, когда оно опирается на самодеятельность самих трудящихся, на их собственную организацию, на их выдержку и революционную стойкость.
Была ли эта организация у трудящихся крестьян?
К сожалению, нет, и в этом корень, причина всей трудности борьбы.
Крестьяне, не пользующиеся чужим трудом, не наживающиеся за счет других, разумеется, всегда будут поддерживать то, чтобы земля досталась всем поровну, чтобы все трудились, чтобы из владения землей не делать эксплуатации и для этого не прибирать к своим рукам как можно больше участков. Другое дело кулаки и мироеды, которые на войне разжились, которые пользовались голодом, чтобы продавать за баснословную цену хлеб, прятали его, выжидая нового повышения цен, и всячески стараются теперь разбогатеть на народном несчастье, на голоде бедняков деревни и городских рабочих.
Они, кулаки и мироеды, – не менее страшные враги, чем капиталисты и помещики. И если кулак останется нетронутым, если мироедов мы не победим, то неминуемо будет опять царь и капиталист.
Опыт всех революций, которые до сих пор были в Европе, наглядно подтверждает, что революция неизбежно терпит поражение, если крестьянство не побеждает кулацкого засилья.
Все европейские революции кончались ничем именно потому, что деревня не умела справляться с своими врагами. Рабочие в городах свергали царей (в Англии и Франции царей казнили еще несколько сот лет тому назад, это мы только опоздали с нашим царем), и, однако, после некоторого времени воцарялись старые порядки. Это потому, что тогда не было еще даже в городах крупного производства, которое объединяло бы на фабриках и заводах миллионы рабочих и сплачивало их в такую сильную рать, которая без поддержки крестьян смогла бы устоять против натиска и капиталистов и кулаков.
А беднейшее крестьянство не было организовано, само оно с кулаками плохо боролось, и вследствие этого революция терпела поражение также и в городах.
Теперь положение иное. За последние двести лет крупное производство настолько сильно развилось и покрыло все страны такой сетью громадных фабрик и заводов с тысячами и десятками тысяч рабочих, что теперь всюду в городах уже создался большой кадр организованных рабочих, пролетариата, которые представляют достаточную силу для окончательной победы над буржуазией, над капиталистами.
В прежних революциях крестьянской бедноте в ее тяжелой борьбе с кулаками не на кого было опереться.
Организованный пролетариат – более сильный и более опытный, чем крестьянство (этот опыт дала ему прежняя борьба) – теперь стоит в России у власти, владея всеми орудиями производства, всеми фабриками и заводами, железными дорогами, судами и т. д.
Теперь беднейшее крестьянство имеет надежного и сильного союзника в борьбе против кулачья. Беднейшее крестьянство знает, что город стоит за него, что пролетариат ему поможет всем, чем может, – и уже помогает на деле. Это показали недавние события.
Все вы помните, товарищи, в каком опасном положении находилась революция в июле этого года. Чехословацкое восстание разрасталось, голод в городах усиливался, а кулаки в деревне становились все наглее, все яростнее нападали на город, на Советскую власть, на бедняков.
Мы призвали деревенскую бедноту к организации, мы приступили к строительству комитетов бедноты и организации продовольственных рабочих отрядов. Левые эсеры подняли восстание. Они говорили, что в комитетах бедноты сидят лодыри, что рабочие грабят хлеб у трудовых крестьян.
А мы им отвечали, что они защищают кулачье, которое поняло, что в борьбе с Советской властью, кроме оружия, можно еще действовать измором. Они говорили: «лодыри», – а мы спрашивали, да почему тот или иной стал «лодырем», почему он опустился, почему он обнищал, почему он спился? не из-за кулаков разве? Кулаки вместе с левыми эсерами кричали о «лодырях», а сами загребали хлеб, прятали его, спекулировали, желая разбогатеть на голоде и страданиях рабочих.