Правда есть еще такие люди, которые хотят уверить себя и рабочих, что вот вот еще одно убедительное разъяснение существующей несправедливости, еще одна, самая прекрасная теория будущего устройства жизни, еще одно небольшое усилие борьбы с врагами — и установится наконец тот новый порядок, при котором не будет уже зла и все люди будут благоденствовать. Есть такие же люди и среди властвующих. Люди эти стараются уверить себя и других, что человечество не может жить иначе, как так, как оно жило веками, тысячелетиями, что изменять ничего не нужно, что стоит только, как ни неприятно это, неукоснительно подавлять силой все попытки изменения существующего строя и, не отказывая в «разумных» требованиях народа, твердо вести его по пути умеренного прогресса и всем будет хорошо.
Есть такие верующие и в том и в другом лагере, но люди уже не верят им, а два враждебные лагеря все резче и резче разделяются: становится все больше и больше зависть, ненависть, злоба рабочих к властвующим и богатым, и все больше и больше страх и ненависть властвующих и богатых к рабочим и обделенным, и все больше и больше заражают обе стороны друг друга взаимной ненавистью.
VI.
Пора перестать верить в обман о том, что религия неподвижна. Верить в неподвижность религии — все равно, что верить в неподвижность того корабля, на котором мы плывем. Неподвижно подобие религии, культ; истинная же религия, сознание смысла жизни и вытекающего из него руководства, не может быть неподвижною, а не переставая движется и движением своим изменяет жизнь человечества.
Положение людей нашего времени ужасно. Причина же этого ужасного положения та, что мы, люди нашего времени, живем не по тому миросозерцанию, которое свойственно нашему сознанию, а по тому миросозерцанию, которое за тысячи лет до нашей эры было свойственно нашим предкам, но теперь уже не может удовлетворять нашим духовным требованиям. Причина в том, что мы, более или менее ясно сознающие уже теперь ту основу любви, которая, заменив насилие, может и должна соединить людей, все еще живем тем насилием, которое в прежние времена соединяло людей, но теперь уже несвойственно нам, противно нашему сознанию и потому не только не соединяет, но теперь только разъединяет людей.
Может ли быть счастлив, или вернее, не быть несчастлив старик, который захотел бы жить жизнью молодости, или взрослый человек, желающий жить жизнью ребенка? И сколько бы ни старался человек продолжать жить несвойственной уже ему жизнью прежнего возраста, он, если не разумом, то страданиями, волей или неволей будет приведен к необходимости жить сообразно своему возрасту.
То же самое с обществами людей и со всем человечеством, если оно руководствуется в своей жизни не свойственным его возрасту сознанием, а тем, которое уже давно пережито им. А это самое совершается теперь с человечеством нашего времени.
Мы не знаем и не можем знать условий ни рождения, ни происхождения, ни исчезновения как отдельного человека, так и человечества, но в пределах доступного нам времени знаем и несомненно знаем, что жизнь человечества всегда подчинялась и подчиняется тому же самому закону постепенного роста и развития, которому подчиняется и жизнь отдельного человека. Как и в жизни каждого отдельного человека мы видим, что человек в главном направлении своей деятельности руководится пониманием смысла своей жизни, т. е. своим сознательным или бессознательным религиозным мировоззрением, то же самое видим мы и в жизни всего человечества.
И как жизнь отдельного человека не переставая изменяется соответственно его росту, т. е. согласно с изменением общего понимания смысла своей жизни, точно так же не переставая изменяется и не может не изменяться и жизнь не перестающего рости, подвигаться вперед к более разумной жизни всего человечества. И точно так же, как естественно, почти неизбежно задерживается всегда движение вперед отдельного человека тем, что, усвоив привычки прежнего, пережитого им возраста, он не охотно, не скоро расстается с ними, часто умышленно старается, отдаваясь деятельности прежнего возраста, оправдать различными придумываемыми рассуждениями продолжение прежней, уже несвойственной ему жизни, так точно и человечество, естественно по инерции задерживаясь на предшествующем, пережитом уж складе жизни, оправдывает для самого себя эти задержки придуманными рассуждениями, принимающими для человечества всегда вид ложных религиозных вер и одинаково ложных научных построений.
Много есть суеверий, от которых страдают люди, но нет более общего, более губительного по своим последствиям суеверия, чем то, по которому люди уверяют себя в том, что сознание человечества (то, которое выражается учениями о смысле жизни и о вытекающем из него руководстве поведения, называемыми религиями), что это сознание может остановиться и быть одно и то же во все времена жизни людей.
Вот это то суеверие, побуждавшее человеческие общества жить по религиозным и научным учениям, всегда отстающим от постоянно развивающегося сознания человечества, и было всегда одним из главных источников тех бедствий, которые постигали человеческие общества. И бедствия эти бывали всегда тем больше, чем большая часть человечества подвергалась этим задержкам в движении и чем дольше они продолжались.
Бывает так, что эти задержки захватывают и особенно ярко выражаются и разрешаются в одной небольшой части человечества, но бывает и так, что задержки эти захватывают жизнь всего человечества, как это происходит теперь.
Так, например, задержка движения к более разумной жизни одной части человечества, произведенная злоупотреблениями Римской церкви, дошедшими до крайнего извращения сущности учения Христа, захватила только небольшую часть человечества, подпавшую несоответствующему сознанию людей суеверию папства, и бедствия, вызванные реформацией и последовавшими за ней войнами, продолжались относительно недолго.
Но бывает и так, что уже не известные народы и не по отношению одного какого либо вопроса местного, религиозного или общественного, а все человечество и по отношению не частных вопросов, но общих всем народам основ жизни живет веками несоответственно своему сознанию. И тогда бедствия, вытекающие из таких задержек жизни, ведомой по несоответствующим уже сознанию людей религиозным началам, продолжаются особенно долго и бывают особенно велики. И таково то положение, в котором живет теперь уже не часть, а все человечество вследствие того, что, продолжая еще по инерции повсюду руководствоваться для единения людей между собой когда то неизбежным и общим всем народам насилием, люди все более и более ясно сознают уже другое, высшее начало любви, долженствующее заменить прежние приемы насилия.
VII.
Невозможность продолжения той жизни, которой мы живем теперь, чувствуется уже всеми мыслящими людьми нашего времени. Все, что мы называем культурой: наши науки, искусства, усовершенствования удобств и приятностей жизни, все это только усилия заглушить в человеке сознание этой невозможности. Но все усилия эти в наше время оказываются тщетными: невозможность эта чувствуется и сознается уже не как далекое будущее, а как наступившее настоящее, которое нельзя обойти, а к которому, хочешь или не хочешь этого, надо отнестись так или иначе.