– Чушики, – твердо сказал я. – Не фонит и переливается.
– А около шеи? – спросила та, что примеряла.
– Около шеи просто шедевр.
– Чушики, – нерешительно возразила вторая девочка.
– Ну, давай другую посмотрим, – миролюбиво предложила первая. – Вот эту.
– Вот эту лучше, серебристую, растопырочкой.
Я увидел книги. Здесь были великолепные книги. Был Строгов с такими иллюстрациями, о каких я никогда и не слыхал. Была «Перемена мечты» с предисловием Сарагона. Был трехтомник Вальтера Минца с перепиской. Был почти весь Фолкнер, «Новая политика» Вебера, «Полюса благолепия» Игнатовой, «Неизданный Сянь Ши-куй», «История фашизма» в издании «Память человечества»… Были свежие журналы и альманахи, были карманные Лувр, Эрмитаж, Ватикан. Все было. «И тоже фонит…» – «Зато растопырочка!» – «Чушики…» Я схватил Минца, зажал два тома под мышкой и раскрыл третий. Никогда в жизни не видел полного Минца. Там были даже письма из эмиграции…
– Сколько с меня? – воззвал я.
Девицы опять уставились. Шофер подобрал губы и сел прямо.
– Что? – спросил он сипловато.
– Вы здесь хозяин? – осведомился я.
Он встал и подошел ко мне.
– Что вам надо?
– Я хочу этого Минца. Сколько с меня?
Девицы захихикали. Он молча смотрел на меня, затем снял очки.
– Вы иностранец?
– Да, я турист.
– Это самый полный Минц.
– Да я же вижу, – сказал я. – Я совсем ошалел, когда увидел.
– Я тоже, – сказал он. – Когда увидел, что вам нужно.
– Он же турист, – пискнула одна из девочек. – Он не понимает.
– Да это все без денег, – сказал шофер. – Личный фонд. В обеспечение личных потребностей.
Я оглянулся на полку с книгами.
– «Перемену мечты» вы видели? – спросил шофер.
– Да, спасибо, у меня есть.
– О Строгове я не спрашиваю. А «История фашизма»?
– Превосходное издание.
Девицы опять захихикали. Глаза у шофера выкатились.
– Бр-рысь, сопливые! – рявкнул он.
Девицы шарахнулись. Потом одна вороватым движением схватила несколько пакетов с блузками, они перебежали на другую сторону улицы и там остановились, глядя на нас.
– Р-р-растопырочки! – сказал шофер. Тонкие губы его подергивались. – Надо бросать всю эту затею. Где вы живете?
– На Второй Пригородной.
– А, в самом болоте… Пойдемте, я отвезу вам все. У меня в фургоне полный Щедрин, его я даже не выставляю, вся библиотека классики, вся «Золотая библиотека», полные «Сокровища философской мысли»…
– Включая доктора Опира?
– Сучий потрох, – сказал шофер. – Сластолюбивый подонок. Амеба. Ну его в штаны!.. А Слия вы знаете?
– Мало, – сказал я. – Он мне не понравился. Неоиндивидуализм, как сказал бы доктор Опир.
– Доктор Опир – вонючка, – сказал шофер. – А Слий – это настоящий человек. Конечно, индивидуализм. Но он по крайней мере говорит то, что думает, и делает то, о чем говорит… Я вам достану Слия… Послушайте, а вот это вы видели? А это?
Он зарывался в книги по локоть. Он нежно гладил их, перелистывал, на лице его было умиление.
– А это? – говорил он. – А вот такого Сервантеса, а?
К нам подошла немолодая осанистая женщина, покопалась в консервах и брюзгливо сказала:
– Опять нет датских пикулей?.. Я же вас просила.
– Идите к черту, – сказал шофер рассеянно.
Женщина остолбенела. Лицо ее медленно налилось кровью.
– Как вы посмели? – произнесла она шипящим голосом.
Шофер, сбычившись, посмотрел на нее.
– Вы слышали, что я вам сказал? Убирайтесь отсюда!
– Вы не смеете!.. – сказала женщина. – Ваш номер?
– Мой номер девяносто три, – сказал шофер. – Девяносто три, ясно? И я на вас всех плевал! Вам ясно? У вас есть еще вопросы?
– Какое хулиганство! – сказала женщина с достоинством. Она взяла две банки консервированных лакомств, поискала на прилавке глазами и аккуратно содрала обложку с журнала «Космический человек». – Я вас запомню, девяносто третий номер! Это вам не прежние времена. – Она завернула банки в обложку. – Мы еще с вами увидимся в муниципалитете…