Так же вынуждены были работать и все сгруппировавшиеся вокруг него художники в 1920–1924 годах: Л’Эрбье, Эпштейн, Жермена Дюлак, Ганс.
Лионель Ландри так характеризовал своего, друга на другой день после его смерти:
«Импрессионист[29] по своему направлению, он вынужден был искать в новом искусстве способы выражать непосредственно, прямо, конкретно те движения и жесты, которые так долго передавать словами…»
Импрессионизм Деллюка прекрасно выражался в ряде замечаний — конкретных, кратких, точных. Создавая определенную атмосферу или душевное состояние, он оставался скорее объективным, чем субъективным. Он не искажал изображения, не пользовался ускоренным монтажом и прочими эффектными приемами, которыми пользовались, а порой и злоупотребляли другие французские киноимпрессионисты, его современники и друзья.
Из-за недостатка времени и средств его кинематографическое творчество осталось незавершенным и стоит ниже того, что он, без сомнения, мог создать, если бы продолжал жить. Его смерть совпала с концом импрессионизма как кинематографического направления, которое было задушено меркантилизмом промышленников.
* * *
Марсель Л’Эрбье[30], поставив «Эльдорадо», создал один из наиболее чистых импрессионистских французских фильмов. Луи Деллюк в первой статье первого номера «Синэа» (6 мая 1921 года) следующим образом описал карьеру этого человека, своего друга, на которого он возлагал большие надежды для будущего французской киношколы:
«Марсель Л’Эрбье стал поэтом в эллинистическом смысле этого слова — он творит. По первым его поэмам можно было опасаться, что старые прерафаэлитские лилии Джона Рэскина и Оскара Уайльда… не дадут ему покоя. Некоторым почудилось, что тень Клоделя появляется под звуки мягкого ритма «Зарождения смерти» — его первого драматического произведения. Но есть и худшие кумиры для молодого поклонника литературы. <…> Не любопытно ли, что эклектическая нежность этого поэта избрала из всех его предшественников прежде всего мастеров декоративного искусства, стилистов, художников «визуального» мира. Так мир кино, пронизанный «лирикой красоты», овладел сознанием Марселя Л’Эрбье.
<…> Когда поэт достиг мастерства, появилась новая картина — «Роза-Франция», ставшая событием в нашем немом искусстве. <…> Немногие зрители согласились пренебречь довольно вызывающими погрешностями, допущенными в этом фильме. Очень мало кто понял значительность этого опыта.
…С тех пор творческая манера Л’Эрбье расцвела. Развивая свои способности художника и техника (мне хотелось бы сказать — композитора), он тщательно изучил каждую деталь своего оркестра и приблизился к симфоническому стилю ансамбля. «Карнавал истин» нас пленил, и его встретил бы такой же триумф, как все грандиозные произведения киноискусства, если бы автор не пренебрег тем ритмом или характерностью, каких требовал сценарий. Незначительная тема, исполненная в духе Стравинского, — тут получилось совершенно ненужное противоречие».
Этот фильм имел коммерческий успех. По словам Жака Катлена, он увеличил кредит, которым Л’Эрбье уже пользовался у Леона Гомона после финансового успеха фильма «Bercail» по Бернштейну (который его не подписал). Гомон сделал Л’Эрбье вместе с Леоном Пуарье постановщиками «Серии пакс» и разрешал ему некоторые вольности. Весной 1920 года Л’Эрбье начал в Бретани съемки фильма по рассказу Бальзака «Драма на берегу моря», назвав его «Человек открытого моря».
Жак Катлен, игравший почти во всех его немых фильмах, выступал тут в роли молодого моряка. Его сбивает с пути товарищ, которого играл новичок, еще ученик Консерватории Шарль Буайе. Отец моряка (Роже Карл) расправляется с сыном, ставшим преступником.
«Наступил июнь 1920 года, — рассказывает Жак Катлен[31].— Наша компания расположилась на несколько недель возле границы Морбиана и Финистера. Это пора цветения дрока, местных бретонских и религиозных праздников. Воздух чистый, пьянящий. <…> Мы живем как бы в экстазе. Л’Эрбье, кажется, излучает счастье. Он открывает потрясающие места от дикого берега Ки-берона до скал Пенмарша. <…>
По-видимому, Л’Эрбье хочет осуществить замысел, за неудачу которого он упрекал Меркантона, не сумевшего использовать его в «Потоке» [32]. Он делает море главным персонажем. Он становится «маринистом». Чтобы еще усилить впечатление, он впечатывает большинства субтитров на волны, стилизованные как на картинах».
32
Фильм, поставленный в 1917 году Луи Меркантоном и Рене Эрвилем по сценарию Марселя Л’Эрбье. —