Наступило продолжительное молчание; наконец вождь поднял голову.
— Вожди вышли из хижины совета, — сказал он.
— А-а! — протянул Чистое Сердце для того, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Вожди, вероятно, не пришли ни к какому решению и не дали посланным никакого ответа? Вожди осторожны; они захотели прежде подумать, а потом решить, не так ли?
Черный Олень в ответ утвердительно кивнул головой.
— Желает ли знать брат мой Чистое Сердце, что произошло на совете после его ухода? — спросил он.
— Брат мой озабочен. Сердце его опечалено. Пусть он говорит: уши его друга раскрыты.
— Вождь прежде поужинает, — заметила Хесусита, — он долго оставался в хижине совета, и женщины не приготовили ему ужина.
— Мать моя добра, — ответил он с улыбкой, — Черный Олень будет есть. Он здесь в доме своего друга. Мы оба воины и обменялись друг с другом оружием и лошадьми.
Кто внушил индейцам этот трогательный обычай: при выборе друга обмениваться с ним оружием и лошадьми, после чего друг этот становится дороже, чем люди, связанные с ними кровными узами?! Черный Олень и Чистое Сердце в самом деле совершили тот обмен, о котором упомянул вождь.
— Мать моя уйдет отдыхать, — сказал Чистое Сердце, — я буду прислуживать моему брату.
— Хорошо! — отвечал краснокожий. — Моя мать нуждается в отдыхе, уже поздняя ночь.
Сеньора Хесусита поняла, что трем ее гостям необходимо было переговорить друг с другом о чем-то секретном. Пожелав им спокойной ночи, она без возражений удалилась. Что касается Эусебио, то, считая свое присутствие лишним, он по приходе индейца ушел спать, то есть лег в гамак, подвешенный к перекладине потолка в галерее. Собаки улеглись вблизи него на пороге дома, так что никто не мог ни войти в дом, ни выйти из него без того, чтобы не разбудить их.
Проглотив наскоро несколько кусков поданного угощения, скорее из вежливости, чем из действительной потребности утолить голод, Черный Олень начал говорить.
— Брат мой Чистое Сердце молод, — сказал он, — но мудрость его велика. Вожди доверяют ему. Они ничего не хотели решать, не выслушав предварительно его мнения.
— Братья мои знают, что я им предан. Пусть брат мой объяснится, я отвечу ему.
— Голубая Лисица приехал сегодня в наше селение.
— Я видел его.
— Так! Он явился от имени вождей своего племени. Голубая Лисица притворился кротким, уста его источали мед. Но бизон не может прыгать, как лось, и змея не может походить на голубя… Вожди не поверили его словам.
— Так, стало быть, они на его слова ответили отказом?
— Нет. Они пожелали прежде посоветоваться с моим братом.
— А по какому поводу?
— Пусть брат мой слушает. Бледнолицые по ту сторону Меха-Хебе уже несколько месяцев тому назад вырыли топор войны друг против друга, брат мой это знает.
— Да, это правда, и вы, вождь, тоже знали об этом. Но что нам до того? Распря между белыми нас не касается. До тех пор, пока они не захватят наши земли, где мы охотимся, не станут похищать наших лошадей и не будут сжигать наши селения, мы можем только поздравить себя с тем, что они уничтожают друг друга.
— Брат мой говорит как мудрец. Вожди команчей думают так же.
— Хорошо. В таком случае я не понимаю, о чем могли тут спорить вожди.
— О-о-а! Мой брат скоро поймет, если он захочет слушать.
— Вождь! У вас несчастная привычка, как и у других краснокожих, замаскировать свою мысль так, что совершенно невозможно угадать, что именно вы хотите сказать.
Черный Олень засмеялся тихим смехом, свойственным индейцам.
— Брат мой лучше, чем кто-либо, умеет идти по следам, — сказал он.
— Да, конечно! Но для этого необходимо, чтобы мне указали след, как бы ни был он легок.
— Брат мой нашел уже след, который я указал ему?
— Да.
— О-о-а! Я желал бы проникнуть в глубину мыслей моего брата.
— В таком случае выслушайте меня, в свою очередь, Черный Олень. Я буду краток. Голубую Лисицу послали апачи-бизоны к команчам-антилопам, чтобы предложить оборонительный и наступательный союз против бледнолицых, которые вырыли топор войны друг против друга.
Несмотря на всю свою флегматичность, частью природную, частью выработанную в нем индейским воспитанием, Черный Олень не мог скрыть удивления, которое овладело им, когда он услышал эти слова.
— О-о-а! — воскликнул он. — Брат мой не только великий храбрый воин, он человек, вдохновленный Владыкой Жизни. Его мудрость велика, он знает все. Голубая Лисица сделал именно это предложение.