– Это Авдошина… Зинаида Авдошина, город Вологда.
– Ага… Вологда, – негромко, про себя, заметил Чудинов.
– Сама судьба, – поспешил я, ведя свои сложные расчёты. – По-моему, выбор теперь ясен. Ты же как раз решал, куда ехать: либо в Вологду, либо в Зимогорск. Перст судьбы указует на Вологду.
– Да. Вологда, говоришь? – повторил задумчиво Чудинов. – Судьба, говоришь? Нет, старик. Вопрос решён, выбор сделан – твёрдо еду в Зимогорск, от греха подальше.
– Ну и шут с тобой, поезжай! От себя не уедешь! – крикнул я ему вдогонку.
Когда, спускаясь с холма, я в последний раз глянул на трассу гонки, там произошла какая-то заминка. Я видел, как контрольный судья что-то кричал в рупор лыжнице, показывая ей, очевидно, что она срезала дистанцию и ушла за флажок. Кричали где-то зрители. И лыжница, застопорив на полном ходу, взметая целое облачко снега, растерянно оглядываясь, торопливо возвращалась обратно вверх по крутому снежному склону. По-видимому, она сбилась с трассы по неопытности или слишком увлёкшись скоростью на повороте.
У финиша, где азартно толклись зрители, болельщики, лыжники и пробивались вперёд фоторепортёры, я услышал голос диктора, нёсшийся из репродуктора на столбе:
«К финишу подходит под номером одиннадцатым заслуженный мастер спорта Алиса Бабурина. Спортивное общество „Маяк“. Сегодня Бабурина в третий раз выигрывает личное первенство. Правда, время, показанное Бабуриной, не выводит пока ещё „Маяк“ на первое место по командному зачёту. Зимний кубок, по-видимому, опять остаётся у „Радуги“».
Пока ещё толпа не заслонила от меня черты финиша, я увидел, как Алиса, миновав заветную линию под аркой, разом как бы сникла и, совершенно обессиленная, с размотавшейся чёлкой, прилипшей к мокрому лбу, почти падая, в полном изнеможении повисла на руках подбежавших к ней и успевших подхватить её под мышки лыжников. Да, что говорить, Алиса Бабурина умела, по выражению лыжников, выкладываться до конца, все ставя на карту и отдавая к финишу сполна весь запас сил.
Уверенно прокладывая себе дорогу в толпе, спешил Тюлькин.
– Ну, как на мази? – подмигивая, спросил он, нагнав Алису.
– Чудинов где? – спросила кратко, ещё тяжело дыша, Алиса.
– Виноват, меня вторично интересует, как на этом составе мази себя лыжи чувствовали. На правильный состав я попал?
– Мазь отличная. Спасибо, Тюлькин, только запах какой-то мерзкий.
Тюлькин оскорбился:
– Кому запах, а для чутко понимающих, может быть, аромат. И я вам одеколону в мази подливать не обязан.
– Ты скажи лучше, где Чудинов? – устало переспросила Алиса.
Несмотря на видимое торжество, она была явно расстроена.
– С ним простись, забудь навеки. Так и заявил, – отрапортовал Тюлькин.
– Коля, я тебя серьёзно спрашиваю. Он, должно быть, сам меня ищет.
– Номером ошиблись, – съязвил Тюлькин. – Он, возможно, теперь пятнадцатый ищет.
– Пятнадцатый? Кто это? – удивилась Бабурина. – Зачем?
– Утешать и перевоспитывать собирается. Собрался за ней, по слухам, в город Вологду. У контрольного судьи спроси. Потом, кажется, раздумал, перерешил, изменил направление. Следует в Зимогорск, на Урал.
– Ничего не понимаю! – Алиса растерянно поглядела на Тюлькина. – Можешь ответить толком?
– Где уж нам уж, мы по хозяйственной части, а тут – психология, – парировал Тюлькин, постукав себя по лбу. – Вот обратитесь к нашему специальному корреспонденту, а я двинулся. Привет крупным шрифтом!
– Что он болтает? – обратилась Алиса ко мне.
– Да глупости. Ерунда все. Одно только верно: что Чудинов уезжает в Зимогорск. Решил окончательно.
– Но он видал, как я сегодня шла?
– Видал, по секундомеру прикинул.
– Ну что, недоволен опять?
Тон у неё сейчас был виноватый, и мне её даже стало немного жаль.
– Дело ведь не только в вас, Бабурина. Ему вообще стало казаться, что он уже дал спорту всё, что мог. А тут вы ещё на собрании, скажу вам честно, не очень-то тактично выступили. Пытались свалить на него все. Жаловались, что резок очень. А ведь вы знаете сами прекрасно, кто виноват и почему вы засиделись на старых показателях.
– Он одержимый! – быстро и зло проговорила Алиса. – Он способен загнать человека на тренировках. Чего ему ещё надо? Я опять сегодня пришла первой, а ему все мало. Упёрся в свой проклятый секундомер!
– Да ведь секундомер-то показал, что вы не вышли из тридцати девяти, как обещали.