Выбрать главу

В деревушке у моря

В деревушке у моря, где фокстротта не танцуют, Где политику гонят из домов своих метлой, Где целуют не часто, но зато, когда целуют, В поцелуях бывают всей нетронутой душой;
В деревушке у моря, где избушка небольшая Столько чувства вмещает, где — прекрасному сродни — В город с тайной опаской и презреньем наезжая По делам неотложным, проклинаешь эти дни;
В деревушке у моря, где на выписку журнала Отдают сбереженья грамотные рыбаки И которая гневно кабаки свои изгнала, Потому что с природой не соседят кабаки;
В деревушке у моря, утопающей весною В незабвенной сирени, аромат чей несравним, — Вот в такой деревушке, над отвесной крутизною, Я живу, радый морю, гордый выбором своим!

1927

Соблазны влаги

В однообразии своем разнообразны, Они разбросаны, как влажные соблазны, Глазами женскими, и женственны они, Как дальней юности растраченные дни.
Я часто к ним иду, покорный власти зова. Один прохладный глаз лучится васильково. Другой — коричневый — лукавой глубиной Коварно ворожит, веселый, надо мной.
И серый — третий — глаз, суровый, тайно-нежный, Напоминает мне о девушке элежной, Давно утраченной в те щедрые лета, Когда вот эта жизнь была совсем не та… И глядя на друзей, взволнованных и влажных, Я вспомнил девушек в домах многоэтажных И женщин с этою озерностью в глазах, Всех женщин, взрощенных и вскормленных в лесах Отчизны, взвившейся на мир змеей стожалой, Крылатой родины, божественной, но шалой…
Их было у меня не меньше, чем озер В лесу, где я иду к обители сестер: Не меньше ста озер и женских душ не меньше, Причем три четверти приходится на женщин. И, углубляясь в приозерные леса, Я вижу их глаза, я слышу голоса И слезы вижу я, и смех припоминаю… Я ими обладал, — я их теперь не знаю. Я смутно помню их, когда-то близких мне, Мне отдававших все со мной наедине — И души, и тела… И что боготворимо Когда-то было мной, теперь не больше дыма… В разнообразии своем однообразны Вдруг стали все они, и влажные соблазны Их некогда живых и мертвых ныне глаз Не будят нежности, не вовлекут в экстаз. Настолько радостны нагаданные встречи, Настолько тягостны разлуки. Вы — далече, Непредназначенные женщины мои!..
И видя хлесткие движения змеи, Ползущей к озеру, и вспомнив о России, Глаза усталые, глаза немолодые Закрыв в отчаяньи, я знаю, что слеза Мне зацелованные женщиной глаза Кольнет нещедрая — последняя, быть может: Утеря каждая до сей поры тревожит… О, эти призраки! Мучительны они… Я силюсь позабыть растерзанные дни, Смотрюсь в озера я, но — влажные соблазны В однообразии уже однообразны…

14-го окт. 1928

В пути

Иду, и с каждым шагом рьяней Верста к версте — к звену звено. Кто я? Я — Игорь Северянин, Чье имя смело, как вино!
И в горле спазмы упоенья. И волоса на голове Приходят в дивное движенье, Как было некогда в Москве…
Там были церкви златоглавы И души хрупотней стекла. Там жизнь моя в расцвете славы, В расцвете славы жизнь текла.
Вспененная и золотая! Он горек, мутный твой отстой. И сам себе себя читая, Версту глотаю за верстой!

4 октября 1928

В пустые дни

Бывает: сразу станут дни пусты. Рьянь стихнет в них. Я складываю книжки И тридцать верст иду без передышки В свой девичий озерный монастырь.
Идти лесными тропами легко, Бесчисленные обходить озера, Идти не очень тихо и не скоро, Дышать сосной и влагой глубоко.
Со мною только удочка моя — Дороже всех услад земных тростинка. Об Аглавене грежу Метэрлинка И мучаюсь о Селизете я…
К закату возникает монастырь. Мне шлют привет колокола вечерни. Все безнадежнее и все безмерней Я чувствую, как дни мои пусты…

1928

Вода примиряющая

Сам от себя — в былые дни позера, Любившего услад душевных хмель — Я ухожу раз в месяц на озера, Туда, туда — за тридевять земель…
Почти непроходимое болото. Гнилая гать. И вдруг — гористый бор, Где сосны — мачты будущего флота — Одеты в несменяемый убор.
А впереди, направо, влево, сзади, Куда ни взглянешь, ни шагнешь куда, Трав водяных взлохмаченные пряди И все вода, вода, вода, вода…
Как я люблю ее, всегда сырую, И нежную, и емкую, как сон… Хрустальные благословляю струи: Я, ими углубленный, вознесен.
Люблю сидеть над озером часами, Следя за ворожащим поплавком, За опрокинутыми вглубь лесами И кувыркающимся ветерком…
Как солнышко, сверкает красноперка, Уловлена на острие крючка. Трепещущая серебрится горка Плотвы на ветхом днище челнока.
Под хлюпанье играющей лещихи, Что плещется, кусая корни трав, Мои мечты благочестиво тихи, Из городских изъятые оправ…
Так как же мне от горя и позора К ненужью вынуждающей нужды Не уходить на отдых на озера К смиренью примиряющей воды?…

1926, сентябрь

Лесные озера

За пустынною станцией Орро, От морской теплоты в стороне, Шелестят шелковисто озера О разверенной старине…
К ним лесные приводят канавы, Тропки вьются, вползая в бурьян. Все в слепнях мечевидные травы. В медуницах цветет валерьян.
Скрылось первое озеро в желтый Длинностебельный лильчатый шарф, Что при солнце слепительно золот: Это — тинистое Пиен-Ярв.