— Где ключ? — повторяет Твердовский.
— Н-не знаю… я не могу вспомнить… куда положил… Я так взволнован, — пробует извернуться он.
— Братцы, — командует Твердовский, — выведите хозяина в сад и успокойте его свинцом!
Жена Крыжановского не выдерживает. Она бросается вперед, заслоняя мужа, и кричит: — Не троньте… не троньте его! Ключ над кроватью в башмаке для часов.
— Ну вот! Баба умнийше за мужика, — смеется Иванишин, — гроши ще можно нажить, а жизнь вже не наживешь.
Твердовский и Иванишин идут в спальню. Визгнув, поворачивается ключ в замке вделанного в стену несгораемого шкапа. Твердовский вынимает из него перевязанные пачки кредиток и рассовывает по карманам. Потом он замечает в углу маленький бархатный ящичек. С веселой улыбкой Твердовский берет ящичек под мышку и возвращается в залу.
— Теперь позвольте пожелать вам здоровья и благополучия, — говорит Твердовский. — Ребята, заведите панов обратно по спальням, уложите в постельки да скажите, чтоб спали крепко часа два и не шевелились. А то мы вернемся их усыплять сказками.
Дружинники со смехом подходят к панам.
— Ну, геть, панове, до дому!
Толпа движется к дверям, и вдруг Иванишин хватает за руку Твердовского.
— Вин!.. — кричит он.
— Кто такой? Кого ты увидел?
— Вин самый. Пан Жуков! Тей самый, що приказав черкесам мене посичь. Ворог мий заклятый!
Он указывает на низкорослого человека в полосатых подштанниках, опустившего голову и побледневшего от слов Иванишина.
— О! Вот как? — говорит Твердовский, — приятная встреча. Так он тебя высек, говоришь? Ладно. Теперь поквитаемся. Уведите отсюда женщин, а мужчины пусть останутся.
Дружинники уводят женщин.
— Берите его, — командует Твердовский, — кладите на диван!
Почти потерявший сознание от ужаса, помещик без сопротивления валится на диван. Остальные стоят угрюмой кучкой.
— Шомполами! — приказывает Твердовский, — сотню шомполов да покрепче. Пусть и панская спина дочешется, как мужичья.
Резко свистя, опускаются шомпола под дикие вопли Жукова, которого держат за руки и за ноги два дружинника, Твердовский холодно отсчитывает удары…
— Девяносто шесть, девяносто семь, восемь, девять, сто. Хватит. Полная порция. Примачивайте буровской примочкой, скоро пройдет. А теперь будьте здоровы да до утра не поднимайте шума. Не то плохо будет.
Зал мгновенно пустеет. Снова через сад под липами скользят тени к плотине, где привязаны оседланные кони. Все вскакивают в седла. Свист — и дружина уносится. Только по дороге под бледнеющими лучами лупы клубится, медленно оседая, пыль.
Глава девятая
ЗАГОВОР ЗУБРОВ
Разжужжался, разволновался помещичий улей после налета на экономию Крыжановского. Перепуганные помещики бросились из имений в губернский город. Там в городских квартирах, под охраной всемогущей полиции и солдат, можно было чувствовать себя спокойно. Губернатор, которому донесли немедленно о новом подвиге Твердовского, позеленел от досады. Его хвастливое донесение министру внутренних дел, что «не пройдет недели, как Твердовский будет сидеть в кандалах», оказалось пуфом. Разъяренный губернатор вызвал полицеймейстера и приказал принять самые энергичные меры к поимке разбойника. Полицеймейстер покорно выслушал губернаторский разнос, склонив голову, и затем вкрадчиво сказал разгневанному губернскому громовержцу:
— Разрешите доложить вашему превосходительству единодушную просьбу господ дворян и землевладельцев. Они просят разрешения вашего превосходительства на созыв экстренного совещания для обсуждения мер борьбы с развивающимся в губернии разбойничеством и крамольным духом мужичья.
— На кой черт это совещание? — недовольно буркнул губернатор. Ему показалось, что помещики подкапываются под его прерогативы и вырвут у него из рук честь поимки Твердовского.
— Осмелюсь доложить, — продолжал полицеймейстер, — что господа дворяне могут помочь, и очень. Конечно, не физической силой, но средствами. Можно будет назначить большую сумму за голову Твердовского, и тогда сами сообщники могут выдать его в расчете на награду, — закончил полицейский служака и облизнулся при мысли, что награда предателю не достанется, а расползется по полицейским карманам.
— М-м, если так, то э… пожалуй, пусть созывают, — сказал губернатор. Обрадованный полицеймейстер укатил, а вошедший лакей подал губернатору визитную карточку. «Граф Шереметев. Поручик гвардии в отставке», — прочло его превосходительство и кивнуло лакею: — Проси.