Командир эскадрона покачал лохматой головой и сказал ворчливо:
— Загвоздочка, елки-палки зеленые!
В десять часов ночи бронепоезд «Русь», громыхнув буферами и лязгнув скрепами, умчался в черноту южной ночи по направлению к разъезду. На десятой версте капитан Пчелин приказал офицерам собраться в боевую рубку среднего вагона. На столе лежал запечатанный пакет. Офицеры расселись вокруг стола, капитан Пчелин стоял, прислонившись к двери рубки, и курил.
— Прапорщик Веткин, — сказал он, — вскройте пакет и прочтите приказ вслух!
Веткин, покраснев от удовольствия, разорвал пакет и поднес к глазам лист бумаги. Он открыл рот, чтобы читать, но вдруг глаза его расширились, он вскинул их на капитана.
— Тут какая-то ерунда, господин капитан!
— Не мелите вздора, читайте! — крикнул капитан.
— «Господам офицерам бронепоезда „Русь“. Настоящим предписывается вам по прибытии на разъезд Карапыш перейти из командования доброармии в командование начальника железной конной бригады Красной Армии товарища Твердовского. Исполнившим настоящий приказ гарантируется жизнь и сохранение занимаемых должностей», — прочел, заикаясь, прапорщик.
Пять офицеров переглянулись выпученными глазами.
— Что же это такое, господин капитан? — робко спросил один из них.
Капитан Пчелин выпустил клуб дыма и стал в пролете дверей.
— Ничего особенного. Это приказ. Через двадцать минут мы будем на разъезде. Эти двадцать минут я даю вам на размышление — хотите ли вы перейти в мое подчинение, ибо, принимая меня за капитана Пчелина, вы ошибаетесь. Я Твердовский.
Офицеры в изумлении вскочили с мест, но капитан Пчелин исчез, захлопнув за собой броневую дверь толщиной в дюйм. Бросившиеся к ней офицеры заколотили в нее кулаками и табуретами, но в грохоте поезда эти звуки потонули бесследно, а кроме того, в офицерском вагоне никого не было.
Капитан Пчелин, пробежав по коридору вагона, выскочил на площадку и, открыв дверь, вскарабкался по лестнице на шатающуюся крышу вагона. Стоя на ней, он сорвал с себя усы и погоны и побежал, прыгая с крыши на крышу, к паровозу.
Вдали уже виднелись огни разъезда, и машинист начал убавлять ход, когда с тендера на него внезапно обрушилась человеческая фигура и приставила к его носу револьвер.
— Ни с места! Руки назад!
Обомлевший машинист молча исполнил приказ.
— Вяжи ему руки, — приказал капитан кочегару, подавая ему кусок веревки. Кочегар, сверкая белками глаз на черном лице, исполнил приказ.
Машинист, присевший на уголь, вдруг тихо спросил капитана:
— Вы, товарищ, не из красных будете?
Капитан обернулся к нему.
— А вы? — ответил он вопросом.
— Так я ж ваш, только мобилизовали меня, вот и вожу эту сволочь из-за семьи, чтоб семью не трогали.
Руки человека с револьвером мгновенно освободили кисти машиниста от пут и крепко обняли его.
— Чудесно, товарищ! Ступай к управлению!
Поезд прогрохотал по стрелке. Машинист дал контрпар, и паровоз остановился против крошечного станционного домика. На перроне стояло несколько вооруженных людей.
— Товарищ Гаркавенко! — крикнул знакомый голос с паровоза.
— Я, товарищ Твердовский! — отозвался командир эскадрона, кинувшись вперед.
— Где твои люди? — спросил Твердовский, спрыгивая на перрон.
— А здесь, за разъездом.
— Мигом!.. Окружай поезд! В секунду!
Гаркавенко бросился на станцию, и через минуту со всех сторон бежали кавалеристы, окружая поезд. Твердовский пошел вдоль вагонов.
— Открывай двери! Выходи! — командовал он. — Стройся вдоль поезда!
Заслышав голос строгого капитана, солдаты мигом высыпались из вагонов и стали вдоль них. Послышалась команда Пчелина: «Смирно!»
Затем его сильный голос откуда-то из темноты сказал:
— Солдаты доброармии! Вы находитесь в плену у красных. Не шевелитесь и не пытайтесь сопротивляться во избежание напрасного кровопролития! Вы окружены. Но вы обманутые люди и многие из вас принуждены силой служить врагам рабоче-крестьянской власти. Мы с радостью примем в свою среду тех из вас, кто пожелает этого…
При последнем слове на перроне вспыхнули смоляные факелы и осветили фигуру Твердовского, кавалеристов, державших винтовки на изготовку, и понурые ряды солдат с бронепоезда.
— Кто хочет переходить к нам, кто с нами хочет драться за общее дело трудящихся всего мира… два шага вперед!