— Так точно, ваше превосходительство, — ответил начальник охраны рейдов.
Адмирал внутренне улыбнулся. Этот ответ свидетельствовал, что взбудораженный мозг подчиненного пришел в должный порядок. Но оставалась еще одна опасность, и адмирал почувствовал неприятный холодок, проползший по спине.
— О действиях минных станций подайте подробный рапорт со сводкой всех донесений, — адмирал на мгновение запнулся, — к рапорту приложите карту маневрирования «Гебена» на магистралях. Сделайте это срочно. Можете идти.
— Есть, ваше превосходительство.
Начальник охраны рейдов поклонился. Адмирал проследил за ним глазами, пока спина в кителе не скрылась за дверью, и, облегченно вздохнув, нажал кнопку звонка. Отпустил палец и с ненавистью посмотрел на кнопку. Она напомнила ему о минной станции, о жалком офицеришке, который мог вырвать у флота лавры.
— Капитана Кетлинского! — крикнул адмирал просунувшемуся в дверь Рябинину.
Флаг-капитан немедленно явился.
— Что вы ходите с видом факельщика на похоронах? — грубо спросил Эбергард, заметив уныние на лице флаг-капитана.
— Ваше превосходительство… «Прут» пошел ко дну. Под огнем противника открыл кингстоны… Какая доблесть, ваше…
— Убирайтесь к… — резко выругался адмирал, поворачиваясь спиной к обомлевшему флаг-капитану.
Из темного угла салона, с коричневых, под кожу, обоев, наплывали на командующего черные призраки следствия, суда, лишения командования, не смываемого на всю жизнь позора. Он вздрогнул, повернулся и, подойдя вплотную к Кетлинскому, неожиданно сильно сдавил плечо флаг-капитана.
— Могу я на вас положиться, мой друг?
Флаг-капитан с удивлением услыхал ласковые ноты в сухом голосе командующего.
— Вы можете располагать мной, ваше превосходительство, — ответил он.
Адмирал оглянулся и понизил голос.
— От начальника охраны рейдов поступит рапорт. При нем будет приложена карта маневрирования «Гебена» по минному полю. Вы знаете, эта карта имеется в единственном экземпляре по условиям чрезвычайной секретной минной обороны… Возможно, придется произвести расследование сегодняшних событий, — еще тише сказал командующий, — поэтому карту нужно особо беречь. Она останется у вас, на вашу ответственность. Я надеюсь… Вы поняли?
— Понял, ваше превосходительство, — ответил флаг-капитан, отводя взгляд. — Будет исполнено, ваше превосходительство[35].
В разгар работы по исправлению разбитых осколком кильблоков вельбота боцмана Ищенко вызвали к старшему офицеру.
— Черта я ему сдался, — ругнулся Ищенко, озлобившись, что его отрывают от спешного боцманского дела. — Спокою нет… Вы, ребята, просвежитесь малость, пока я обернусь.
Предложение отдохнуть было сделано не от доброты души. Ревнивый к работе, истовый служака Ищенко не хотел, чтобы работа продолжалась в его отсутствие без хозяйственного глаза. Еще чего-нибудь наворотят, косорукие!
Но матросы отдыху обрадовались. Ищенко гнал как на пожаре. Передохнуть несколько минут и полясничать было приятно.
Расселись тут же на рострах, под вельботом, подставляя вспотевшие спины приятно освежающему ветерку.
На рейде кипела суетня, взад и вперед носились катера и шлюпки — в одиннадцать часов командующий поднял сигнал: «Приготовиться к походу в полночь», и на всех кораблях торопились свезти на берег последние приветы родным и знакомым, а с берега на корабли такие же обратные приветы и недополученные боевые и съестные припасы.
Ковыряя коричневым железным ногтем распушенный конец троса, Перебийнос долго глядел на комариное мельтешение катеров по рейду. Под черными усами его ползала полная яда усмешечка.
— Бачь, — сказал он, поглядывая искоса на мостик, где виднелась фигура мичмана Алябьева. — Бачь, як забигали. Неначе, як клопы у хати, колы жинка кипятком плесне.
— Забегаешь, ежели полную мотню наклали, — отозвался рябоватый и угрюмый марсовый Смоляков. — Небось самому Эбергарду вестовые сейчас штаны стирают.
— А ему чего? — повел плечом Кострецов. — Он немец, за немца и держит.
— Тише ты, оболдуй! Одного суда мало, второго захотел? — предостерегающе сказал маленький Жуков.
Кострецов пренебрежительно скривился.
— Кто в море не бывал, тот суда не видал. Что мне суд? — в тоне Кострецова прозвучало ухарское наплевательство отпетого. — Плевал я на суд.
Но, однако, тоже взглянул на мостик и значительно понизил голос.
35
Исторический факт. Карта маневрирования «Гебена» на минном заграждении исчезла и следственными органами обнаружена не была. Ее удалось разыскать только в 1923 г. в пачке документов, взятых из каюты флаг-капитана Кетлинского после его смены в 1916 г. и сданных в архив как его личные (!!) документы.