— Но я не могу жениться, милорд, — простонал принц, и в глазах у него засверкали слезы.
— Что? Не можете? Это еще что за глупости? — нахмурился сэр Чарльз. — Вы стали слишком упрямы, ваше высочество. Я разрешу себе в таком случае напомнить, чем вы обязаны мне. И если вы будете вести себя вопреки моим указаниям, я немедленно лишу вас помощи, откажусь от вас и предложу ваше место первому уличному бродяге. Я выполняю миссию, возложенную на меня моим правительством, и в интересах выполнения готов на все.
А в кандидатах на престол я никогда не буду иметь недостатка. Итак, что вы решаете?
Принц Максимилиан сжал переплетенные пальцы рук в тревоге и волнении. Лицо его меняло цвета от ярко-красного до зеленовато-белого. Он шатался.
— Ну, я жду, — неумолимо сказал сэр Чарльз, — перед вами два пути. Или корона, слава, блеск, величие, — или безвестность, Жалкое прозябание в качестве приживала при республике лавочников.
— Я… я согласен, милорд, — едва выдохнул принц.
— Ну, и чудесно! Я бы с удовольствием принял на себя честь быть вашим шафером, но до решительного дня мое имя не должно соприкасаться с вашим. Идите, мой юный друг. Вот вам на свадебный подарок, — сэр Чарльз подал принцу тугую пачку.
Принц схватил ее дрожащими пальцами, сунул в карман и, закрыв лицо, выбежал из кабинета. Сэру Чарльзу показалось, что он слышал звук подавленного рыдания.
Он опустился в кресло и долгое время оставался неподвижным в рассеянной задумчивости, не замечая вошедшего и ожидающего приказаний адъютанта.
Наконец он хлопнул себя по колену, засмеялся и, подняв глаза, увидел офицера, замершего в предупредительной позе.
— Ах, это вы, Кук! Принц ушел?
И на утвердительный ответ адъютанта сэр Чарльз добавил с бархатистым смешком:
— Приготовьтесь посмеяться, Кук! Спектакль начинается. Оперетта переходит в комедию-буфф, разыгрываемую марионетками. Маргариновая республика заменяется маргариновым королевством. На троне король, пляшущий под шарманку, и королева из белошвеек. Я думаю, что это государство будет занимательней даже Сан-Марино.
Адъютант скромно улыбнулся шутке испытанного политика.
У подъезда президентской виллы Лола, взволнованная объяснением, с гудящей в висках кровью, простилась с баронетом Осборном.
Он задержал ее вздрагивающую руку в лимонной перчатке у своих губ и сказал, целуя:
— Я завтра же вечером буду иметь честь просить у вашего отца эту руку.
Лола опустила глаза, зарозовела и, выдернув ладонь из пальцев баронета, со смехом взбежала на крыльцо.
Проходя гостиную, она заметила приближающегося к ней секретаря президента и нахмурилась. Безмолвное обожание этого незаметного юноши в роговых очках раздражало ее уже давно, а в эту минуту показалось прямо оскорбительным. Она остановилась, глядя на подходящего острым, пренебрежительным взглядом.
— Здравствуйте, mademoiselle Лола, — сказал секретарь, низко склонившись.
— Здравствуйте, Гри, — сухо ответила она.
Углы губ секретаря грустно дрогнули. Он тихо спросил:
— Вы взволнованы? Не могу ли я быть вам полезен?
Лола вспыхнула и разгневанно спросила, в свою очередь:
— Скажите, пожалуйста, с какой стати вы навязываетесь с вашими услугами? Почему вы вообще считаете своим долгом не давать мне прохода в моей же квартире? Чем можно объяснить эту непрекращающуюся бестактность?
Секретарь внезапно побледнел и, нервно поправив очки, отступил на шаг.
— Неужели вы не понимаете? — произнес он с печальным упреком.
Лола молча пожала плечами.
— Я люблю вас уже год… И сегодня я решился…
Он не кончил, — дочь президента весело и дерзко расхохоталась ему в лицо.
— Вы с ума сошли? Вы меня любите? Вы? Какая дерзость. Я скажу папе, и он немедленно уволит вас, Гри. Вы забыли свое место и положение. Он меня любит! Да вы знаете, что меня считает за честь любить баронет Осборн, человек королевской крови. Он только что сказал мне это… а вы, секретарь моего отца… нет, вы сами понимаете, что это уже чересчур…
Лола сделала гневный жест, отстраняя с дороги злополучного влюбленного, и ушла, безжалостная и разгневанная.
Секретарь рванулся за ней, но остановился на полушаге и закрыл лицо руками, как получивший тяжелый нокаут боксерского кулака.
Выйдя от лорда Орпингтона, принц, как сквозь туман, подбежал к коляске, в которой дремал, ожидая его, Богдан.
Ему с трудом удалось растормошить верного друга.