Господин Аткин выпустил из пальцев спасительную теплоту и внезапно вскочил с постели.
— Вы тоже предаете меня, — сказал он с упреком, — хорошо! Пусть они идут! Я сумею умереть, как умер Юлий Цезарь!
Он вытянулся во весь рост, закутавшись в простыню, откинув голову и скрестив руки на груди, не замечая, что левая нога его попала в сосуд, стоящий у кровати.
В замке щелкнул ключ, дверь распахнулась, и в свете фонарей, на пороге показался человек, окруженный солдатами.
— Господин Аткин, — позвал он, всматриваясь в темноту.
В камере было тихо.
— Господин Аткин, — повторил он.
Софи протянула руку и крепко ущипнула неподвижную статую в простыне.
— Да отвечайте же, наконец! Что вы, оглохли?
Статуя шевельнулась, и в камере прозвучал срывающийся и визгливый голос:
— Солдаты! Вы пришли исполнить приказ? Я готов! Расскажите детям, как умер человек, любивший отечество и демократию.
Стоявший на пороге громко засмеялся.
— Господин Аткин, — сказал он в третий раз, — выходите! Вы свободны!
Господин Аткин рванулся вперед, как ядро, выброшенное катапультой. Подброшенный его ногой сосуд с треском разлетелся об стену.
— Что? Что вы говорите? — крикнул он, хватая неизвестного за руки.
— Я говорю, что вы свободны, — ответил освободитель под хохот солдат.
— Кто вы?
— Неужели вы не узнаете меня? Я баронет Осборн. Но поспешите. У нас мало времени. Быстрей!
Господин Аткин повис на шее баронета со слезами радости. Потом он ухватил его за руку и подтащил к постели.
— Софи! Дорогая Софи, — вскричал он в исступлении, — это баронет. Обнимите же его, обнимите нашего спасителя!
— Вы не в своем уме, — ответила подруга президента, — уйдите, я раздета.
— Софи! Я умоляю вас не стесняться. Баронет спас нам жизнь. Я требую, чтобы вы поблагодарили его.
Но баронет уклонился и пощадил стыдливость Софи.
— Будьте добры одеваться быстрей. Может подняться переполох. Нам нужно немедленно уходить.
Господин Аткин наконец опомнился и стал молниеносно одеваться.
При этом он тщетно пытался напялить в рукава брюки, растерялся окончательно и с большим трудом был одет ржавшими солдатами.
Президента вместе с подругой вывели на улицу, усадили в приготовленный автомобиль и, после бешеного бега по сонным улицам, перевезли на шлюпке на один из наутилийских транспортов, где его встретила заливающаяся радостными слезами преданная дочь.
После первых объятий и приветствий господин Аткин вдруг осмотрелся по сторонам с явным беспокойством и тревогой.
— Лола, — сказал он дрожащим голосом, ощупывая глазами стены каюты, как будто хотел проникнуть взглядом насквозь, — а где же ваша мать?
Лола горестно опустила ресницы.
— Я должна сообщить вам, папа, — ответила она, — ужасную весть. Выслушайте ее с возможным спокойствием. Мама вышла замуж за толстого Баста.
Господин Аткин выпрямился, как тополь после порыва ветра. Лицо его просияло искренней радостью, но он подавил ее и торжественно поднял руку.
— Дочь моя, — начал он величественно, — мне горько говорить это в вашем присутствии. Когда я был молод и легкомыслен, подобно вам, и собирался жениться на вашей матери, мой покойный отец принес мне медицинскую энциклопедию и, чтобы предостеречь меня от неверного шага, прочел мне страницу, на которой рядом исторических примеров доказывалось, что женщины, страдающие резкой худобой, не склонны беречь честь домашнего очага и обладают развратными наклонностями. Я не поверил тогда моему отцу, но после я имел возможность убедиться в его правоте, и теперешний поступок вашей матери прямо подтверждает мнения медицинских авторитетов. Она нарушила долг супружеской верности, и я презираю ее.
При этих словах господин Аткин нежно обнял талию Софи, склонившей голову на его плечо.
— Я не могу судить маму, — сказала с легкой улыбкой Лола, — но вы, отец, всегда будете для меня примером в супружеской жизни.
Господин Аткин поцеловал дочь и немедленно поинтересовался узнать об обстоятельствах своего освобождения.
Лола удовлетворила его любопытство, сообщив, что сэр Чарльз, уступая ее слезам и горю, а также просьбам баронета Осборна, разрешил последнему произвести эту маленькую экспедицию, поставив непременным условием, чтобы господин Аткин немедленно покинул территорию Итля.
— Я не знаю, папа, захотите ли вы сами остаться на этой безнравственной и неблагодарной земле, что же касается меня, то я окончательно решила отряхнуть ее прах. Фрэди поможет мне в этом.