— Ах, — заметила она, узнав ответ, — загар так быстро сходит! Если бы я знала, как его сохранить…
— Попробуй крем «Жгучий цыган», — отвечал ей Уилфрид.
— Выпускают два вида коробок — маленькие (полкроны) и большие (7 шиллингов 6 пенсов). В большой — в три с половиной раза больше. Наносить особой губочкой, перед сном.
— Он правда хороший? — проверила Анджела.
— Я его изобрел, — просто ответил Уилфрид. Анджела благоговейно посмотрела на него.
— Какой ты умный! — вскричала она. — Но все равно опекун рассердится.
— Почему?
— Я получила огромное наследство, и он хочет выдать меня за своего сына.
— Ах, — сказал мой дядя, — же ман фиш![86]
Однако через несколько дней после возвращения в Лондон (Анджела уехала раньше), он получил возможность проверить эти слова. Когда он размышлял над тем, как вылечить сап у канареек, ему принесли чью-то карточку.
— «Сэр Джаспер Ффинч-Ффароумер, баронет», — прочитал он и сказал: — Попросите его войти.
Вошел очень толстый розовый человек того типа, какому полагается быть веселым; однако он им не был.
— Сэр Джаспер Финч-Фароумер? — осведомился Уилфрид.
— Ффинч-Ффароумер, — поправил чуткий посетитель.
— А, ясно! Через два «ф».
— Всего их четыре.
— Чему я обязан?..
— Тому, что я — опекун Анджелы Пардью!
— Виски? Вина?
— Спасибо, нет. Я не пью. Заметил, что от вина толстею. Кроме того, я не ем картошки, масла, супов… Простите, я пришел не в гости. Меня послала Анджела.
— Ах! — сказал мой дядя. — Сэр Джаспер, я ее безумно люблю.
— Да? — усомнился баронет. — Тем не менее все кончено.
— Что?
— Все. Она просила передать, что разрывает помолвку.
Уилфрид вдумчиво посмотрел на баронета. Он читал много книг, где толстый румяный человек оказывался первостепенным злодеем.
— Вот как? — холодно сказал он. — Я бы предпочел услышать это от нее.
— Она не хочет вас видеть. Да что там, вот письмо. Почерк узнаете?
Уилфрид почерк узнал; содержание не представляло возможности для сомнений; и все же на лице его играла недобрая улыбка.
— Иногда письмо пишут под давлением. Баронет стал густо-вишневым.
— Что вы имеете в виду?
— То, что сказал.
— Вы намекаете…
— Да.
— Ф-фу!
— Возможно. Кстати, я подозреваю, что фамилии ваши пишутся через одно «ф».
Пораженный в самое сердце, баронет повернулся и вышел.
Великий ученый, мой дядя был и человеком дела. Как только посетитель ушел, он кинулся в клуб «Пробирка» и узнал из справочника, что зловещий опекун живет в Ффинч-холле (Йоркшир). Отсюда он вывел, что именно там томится Анджела.
В тот же день Уилфрид уехал в Йоркшир и к вечеру достиг кабачка «Герб Ффинчей», а ночью ходил в саду Ффинч-холла, вслушиваясь в разные звуки.
Наконец из верхнего окна до него донесся звук, от которого сами собой сжались кулаки, и настолько, что костяшки пальцев побелели. То был женский плач.
Уилфрид всю ночь не спал, зато к утру знал, что делать. Не буду утомлять вас описанием того, как он познакомился с лакеем сэра Джаспера, посещавшим местный кабачок, а там — осторожно, исподволь — завоевал его доверие лестью и пивом. Достаточно сказать, что через неделю он подговорил его (не без помощи денег) уехать к внезапно заболевшей тетке, предложив вместо себя любимого кузена.
Кузеном этим, как вы догадались, был Уилфрид, но совсем иной. Темноволосый красивый человек, перевернувший всю химию (он доказал, что Н2О + b3g4zz = G6f5p3x), обратился в истинное чудище. Перед отъездом он приобрел рыжий парик и синие очки. В данном случае очки не принесли бы пользы — синеочкового лакея заподозрит самый бесхитростный баронет, поэтому пришлось просто сбрить усы и намазаться «Жгучим цыганом».
Усадьба, в которой он водворился, принадлежала к числу тех мрачных усадеб, которые для того и созданы, чтобы в них совершались преступления. Даже в первый раз Уилфрид заметил по меньшей мере десять мест, которым как-то не хватало хорошего трупа. Именно в таких усадьбах каркают вороны, накликая смерть наследника, а по ночам из-за ставен вырывается дикий крик.
Внутри было не лучше, а уж слуги оказались хуже всего. Кухарка напоминала что-то такое из гастролей «Макбета», дворецкий Мергатройд отличался тем, что один глаз у него косил, другой — зловеще поблескивал.
Многие пали бы духом; многие — но не Уилфрид. Конечно, он, как все Маллинеры, был невероятно храбр, но, главное, он это предвидел. Словом, ухо он держал востро, и вскоре его стойкость увенчалась успехом.