Если он хотел, как сказала бы училка, чтобы у его патрона замерла кровь и очи, словно звезды, с орбит сорвались, он своего не добился. Лльюэлин был совершенно спокоен.
— Я подумал, — сказал он. — Когда узнаете меня лучше, вы поймете, что у меня есть черты великого стратега. Видите дверь?
Джо ее видел.
— Если эта Вера сюда проникнет, я ныряю туда, а ее предоставляю вам. А, — заметил он, — звонок! Стратег не рискует зря. Привет, привет!
Он нырнул в дверь, словно утка в воду, тогда как Джо ощутил то, что ощущает начинающий укротитель львов, впервые входя в клетку. Отношения его с мисс Далримпл мы не назвали бы сердечными, и были причины подозревать, что сейчас она, скажем так, еще менее приветлива.
Боялся он зря. Перед ним стояла не Вера Далримпл, а Салли Фитч. Как и Дафна Долби, она отличалась профессиональной честностью. Должна взять сегодня интервью — значит, бери, что бы ты там ни получила в наследство.
ГЛАВА VIII
В последнем раунде любительского матча (средний вес), когда противник обратился в истинного осьминога или, вернее, осьмирука, загнанный в угол Джо ткнул куда-то наугад и попал в ту самую точку подбородка. Долгое время этот миг был высшим в его жизни, но сейчас он сдвинулся на второе место.
Как мы уже знаем, он полагал, что Салли просто не хочет его видеть; но один-единственный взгляд показал ему, что гипотеза эта неверна. Глаза ее сияли, лицо светилось и общий вид был примерно такой, словно она нашла клад на том конце радуги. Если уж это не значит, что она рада его видеть, признаки радости нам неизвестны.
— Можете вы меня простить? — сказала она. Простить он мог.
— Я объяснила бы, но выйдет еще хуже.
— Зачем объяснять? Я и так все знатю. Вы шли к «Баррибо», когда на вашем пути оказались большой грузовик и златовласая девочка. Ее вы спасли, он вас толкнул, вы только что из больницы. Правильно?
— Не совсем. Я заснула.
— Простите, что вы сделали?
— Устала, села в кресло, как последняя идиотка, и проснулась в два часа. Сколько вы ждали?
— Около часу.
— Ой, какой ужас!
— Ничего, ничего. Он промелькнул незаметно.
— Нет, какая я гадина!
— Поверьте, я совсем не пострадал. Но если вас грызет раскаянье, можете возместить ущерб.
— Как?
— Пойдемте туда вечером.
— Очень буду рада.
— Так, в полвосьмого?
— Хорошо. А еще лучше, что вы не сердитесь.
— Что вы, я понимаю. Спать полезно. Учительница мистера Лльюэлина сообщила бы вам, что сон неслышно распускает клубок забот.
— Лльюэлина! Да, конечно. Объясните мне тайну, от которой я просто поседею. Почему здесь вы, а не он?
— Потому что я у него служу.
— Кем?
— Душехранителем.
— Замечательно! Значит, из конторы вы ушли?
— Да, сегодня.
— Вот это хорошая новость!
— Я тоже рад.
— А он ничего?
— Истинный ангел.
— Я слышала, он очень лютый.
— Ничего подобного. Да, швыряется кашей, это бывает, но во всем прочем — ангел. Вот он, судите сами.
Дверь чуть-чуть приоткрылась за полминуты до того, и, убедившись по голосу, что это не Вера, хозяин решился выйти.
— Просим, просим, — радушно сказал Джо. — Мисс Фитч, из газеты.
— Мы договорились, — прибавила Салли.
— Помню. Что ж, приступим. Идите, Пикеринг, вам надо вещи перевезти.
— Так не забудьте, — сказал Джо, — полвосьмого.
— Не забуду.
2Когда Джо вернулся, Салли уже не было, а Лльюэлин курил сигару, как курит ее человек, всласть поговоривший о себе.
— Ничего пупсик, — сказал он.
На эту тему его душехранитель мог говорить со всею властью.
— Лльюэлин, — сказал он, — выбирайте выражения. Это прекраснейшая девушка в мире. Заметили, какие глаза? Я сказал бы, звезды. А улыбка? Сладость и свет. А голос? Серебряный колокольчик на освещенном луной лугу. Характер соответствующий — добрая, кроткая, нежная. Сегодня мы идем в ресторан.
— Да? — удивился мистер Лльюэлин.
— Да. Пойду распакуюсь. Где моя комната? Прекрасно. Заметили ямочку на левой щеке? Как сказал поэт, земля не создала подобной красоты.[38] Несомненно, ваша училка сообщила вам эти строки.
Оставшись один, мистер Лльюэлин выглядел так, как выглядит актер на пробах, когда режиссер просит изобразить беспокойство. К Джо он искренне привязался, воззрения АХ — буквально впитал, а потому разговоры о ямочках и колокольчиках чрезвычайно обеспокоили его. Именно такие разговоры побудили бы Траута с собратьями сурово поджать губы. Ах, Траут! Если бы он был здесь! Кто-кто, а он-то знает, как спасти Пикеринга.