Озадачил его и сам припадок. На здоровье он не жаловался, а мысль о том, что очень скоро он будет сидеть напротив Салли и к ним приблизится пресловутый скрипач, необычайно его укрепила. И вдруг — словно молния ударила.
Он страдал, звонил Джерри, тому было некогда (отец и девицы), тишина давила так, что помог бы только Перси, и к приходу Траута он совершенно пал духом.
Трауту он скорее удивился, чем обрадовался. Радости было бы больше, если бы тот пребывал в обычной меланхолии, но первый же взгляд показал, что почтенный законослужитель восседает на розовом облаке, обвившись радугой. Он еще не пел: «Тра-ля-ля»; не пел — но и только.
— Бр-р-р, — буркнул Джон.
— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! — возликовал мистер Траут, напоминая в этот миг дуэт из оперетты. — Вы бы видели, какое освещение! Лондон — просто сказочный. Поневоле вспомнишь строки… ну, такие, знаете… этакие. Лльюэлин дома?
— Нет, ушел.
— Еще лучше! Нам надо с вами потолковать. Помните, я говорил в такси о любви и о браке? Я ошибался.
— Вот как?
— Ошибался, это уж точно. Видимо, вы не слушали. Я их осуждал. С тех пор мои взгляды изменились коренным образом. Любовь движет миром. Да, да! Помню, была такая песня: «Полюби меня и я воскре-е-сну». Вот оно, Пикеринг! Золотые слова.
Джо с удивлением смотрел на него. Выговаривай он похуже, он усомнился бы в его трезвости; а так — растерянно ожидал разъяснений.
— Вы говорили, — не выдержал он, — что нам надо потолковать.
— Именно, именно. Но вы ничего не поймете, если я не скажу о себе совсем немного, — прибавил он, подметив, что Джо замигал, — в самых общих чертах.
— Детство, школу, колледж опустим?
— Естественно. Они тут ни при чем. Перейдем сразу к зрелым годам.
— Это хорошо.
— Когда я вступил в АХ…
— Куда?
— В общество Анонимных Холостяков.
— То есть алкоголиков?
— Хо-ло-стя-ков. Несколько мужчин, которые хотят избежать женитьбы. Если мы слышим, что кто-то дрогнул, мы спорим с ним, убеждаем. У нас даже есть песня: «Из всех ужасных бед ужасней брака нет». Хотите, спою?
— Лучше в другой раз.
— Когда угодно. Сильная вещь.
— Не сомневаюсь.
— Слова Рансибла, музыка Фланнери. Джо досадливо заерзал.
— При чем тут я? — спросил он, опасаясь, что гость все-таки запоет. — Да, это очень интересно, но я-то при чем?
— Сейчас скажу, — отвечал Траут. — Но сперва объясню, почему я вышел из АХ, только что послал телеграмму. Сегодня, в Вэлли-Филдз, взгляды мои совершенно изменились. Пикеринг, я встретил ее!
Джо знал лишь одну обитательницу тех мест.
— Эту тетю с рентгеновским взглядом? — удивился он. — Которая говорит про похоть и про царствие?
— Не слышал, что она говорит, далеко стоял, да и шофер мне рассказывал про свои болезни, но я не об этой женщине. Речь идет о ее соседке, миссис Бингем.
Целомудренный Джо поджался.
— Миссис? Вы ли это?!
— Что вы, что вы, что вы! Она — вдова. Муж, по дороге в Булонь, упал в воду.
Оба помолчали, сочувствуя покойному Бингему.
— Какие у нее булочки! — воскликнул мистер Траут.
— Да?
— А клубничное варенье! Не попробуешь — це поверишь.
— Да?
— Да. Вот у меня повязка. Это собака укусила, а она — перевязала.
— Да?
— Она служит в больнице.
— Очень приятно, но я тут при чем?
— Простите?
— При чем тут я?
— Сейчас, сейчас. Иначе вы не поймете. У нас, юристов, это называется связать обстоятельства. Если бы я не встретил миссис Бингем и не вышел из АХ, я бы не стал просить у вас прощения.
— А что вы мне такого сделали?
— Подсыпал снотворного.
Джо онемел от гнева, издавая тот звук, который издает сифон перед своей кончиной. Мистер Траут продолжал:
— Прощения я прошу, но причины у меня были. Вы говорили о вашей барышне, как поэт какой-нибудь, вы собирались с ней ужинать, вы пошли к парикмахеру. Давний член АХ, естественно, решает применить метод Б ради вашего спасения. Я представлял, что через много лет вы будете меня благодарить. Откуда я мог знать, что встречу ее, увижу свет? Но особой беды не случилось. Скажите все своей барышне. Посмеетесь вместе. Ах, Господи! — Он взглянул на часы. — Бегу!