— Ты ее видел?
— Нет.
— Почему?
— Потому что она ушла. Не мешай. Итак, прихожу к ней, звоню. Ясно?
— Ясно.
Джерри обрадовала такая понятливость.
— Открывает мне девица, ну просто вырвиглаз! Они вместе живут. Я спрашиваю: «Можно видеть мисс Фитч?» Она говорит: «Нельзя, она в парикмахерской». — «Ах, ах». — «Зайдите попозже, тут у нас один ждет». Попозже, ха-ха! «У меня срочное дело». — «Ладно, зайдите». Я зашел, сидит этот Траут…
— Траут!
— Такая фамилия.
— Интересно, что ему надо?
— Он сказал, то же, что и мне. Сообщить мисс Фитч, что это он дал тебе снотворное.
— Господи!
— Вот именно. Самый лучший выход. Без него наш рассказ ни в какие ворота не лезет. А вот если Траут бьет себя в грудь и говорит «Меа culpa!»,[43] все идет как по маслу.
— Конечно!
— Мы, юристы, называем это «идеальным свидетельством». Итак, я предоставил слово ему. Жаль, что я ее не застал, приятная девица.
— Сколько сидят у парикмахера?
— Не знаю, не бывал. Думаешь, уже вернулась? Все может быть.
— Тогда я пойду. Спасибо тебе, Джерри.
— Не за что, старик, не за что. Да, кстати. Ты хорошо подготовился? Ну, вошел, а что дальше?
— Поговорим, наверное…
— Чушь какая! Не теряй времени. Хватай ее, сожми, чтоб ребра захрустели. Поверь опыту, самые лучшие результаты.
Двери открыл мистер Траут. Казалось бы, скажи — и уйди, но он хотел посмотреть, что будет дальше.
— Сказали? — спросил Джо, переводя дух, хотя мог бы догадаться по его довольному виду.
— Сказал.
— А она что?
— Заплакала.
— Что-о-о?!
— Заплакала от радости. И я очень рад, Пикеринг. Странно, как меняются взгляды. Буквально вчера я пытался вас разлучить. Нет, действительно вчера.
— Значит, все в порядке?
— В полном. Правда, она обручилась с другим, но любит вас.
Джо показалось, что его шлепнули по носу мокрой рыбой.
— Обручилась?.. — переспросил он, схватившись за подставку для зонтиков.
— Да. Понимаете, она решила, что вы хотите ей отомстить, и, естественно, обиделась. Тут подвернулся он. Они и обручились. Вроде греческой трагедии. К счастью, все поправимо.
— Поправимо?
— Конечно. Обнимите ее, и она с ним тут же порвет. Заплакала, вы подумайте! Непременно порвет.
Джо ему поверил. Кто-кто, а ветеран АХ знает женское сердце. Знает его и Джерри Николз, он тоже советует этот метод. Один — теоретик, другой — практик, поневоле прислушаешься. И вообще, если даже она возмутится и скажет: «Что такое?!» — ему останется память, чтобы утешать его в долгие зимние вечера. Тем более, если он успеет ее поцеловать.
— Она тут? — спросил он, направляясь к гостиной.
— Нет, — ответил мистер Траут, — она уехала на такси.
— Зачем?
— Как, зачем? Чтобы скорее вас увидеть. Она же не знала, что вы едете к ней. Занятное недоразумение.
И тут заскрежетал ключ.
3В Лондоне часто скрежещут ключи, звук этот — из самых тихих, но Джо задрожал, словно грохнула бомба. Когда же Салли вошла, и он схватил ее, и она приникла к нему, причитая: «Джо, Джо, Джо» — стало совершенно ясно, что метод Николза действует.
— Джо! — сказала Салли.
— Салли! — сказал Джо.
— Я чуть не умерла!
— Я чуть не сунул голову в плиту!
— Джо!
— Салли!
Деликатный человек тут бы и ушел, но деликатность боролась в мистере Трауте с живым интересом к нежным сценам. Он не только умилялся, но и сочувствовал, ибо видел, что действующие лица недооценивают опасности. Когда же речь зашла о том, чтобы идти в регистратуру, он покашлял тем сухим кашлем, который в ходу у юристов.
— Мы ни о чем не забыли? — осведомился он.
Джо дернулся, словно увидел фамильное привидение.
— Господи! — воскликнул он. — Вы еще здесь?
— Да, здесь, — отвечал Траут, — а насчет регистратуры, хотел бы вам напомнить, что мисс Фитч обручена.
Он ждал эффекта, и не ошибся. Джо выпустил Салли, Салли упала на подставку для зонтиков.
— С кем ты обручилась? — спросил Джо.
— С Джеклином Уорнером. Джо покачал головой.
— Сейчас не время шутить. Скажи серьезно, с кем ты обручилась.
— С Джеклином Уорнером.
— Вы же незнакомы.
— Знакомы, очень давно.
— Тогда ты понимаешь, что за него выходить нельзя.
— Кто этот мистер Уорнер? — поинтересовался Траут. — Ах, сэр? Хорошо, кто этот сэр Джеклин Уорнер?
— Полная мразь, — сказал Джо, — первая вошь Лондона. В жизни не работал, живет в долг, денег не отдает.