— фон-Клаккенклйпс, Пудопаде, Клопакер, Маврулия, Бовринчинсинчик, Амалия Винзельт, Пепардина, Плитезев, Лев Подподольник, Гортензия де-Дуроприче, Жевало-Бывало, Жижан Дощан (Ян), Педерастов (Иван).
Сели: слушали: и «вундеркинд», Сима Гузик, сидел: слушал, — тоже…
* * *Щелк, дзан: капитан Пшевжепанский, пан Ян!
Эксельбантом блистает и шпорою цокает; в вечной мазурке, — летит кенгуровой походочкой; ротик, готовый всегда смехотнуть, но и скорбно зажаться, — зажался: перед патронессой, хозяйкою; в голубо-пепельном платье, голубо-седою; она, не прервав разговора с Пуклатичем, руку ему — с «перепудром», с курсивом ресниц:
— Ну?
— И?
— Мы?
— И — мы: заняты?
Тут же лакею, с курсивами, с теми же:
— Боде-Феянову чаю.
Лакей полетел.
На курсив отзывался окамененьем мгновенным весьма погруженного в «весьма дела» человека, — пан Ян «откурсивил».
Отмечено: тем же — «курсивом» ресниц.
И немедленно — к Павлу Сергеичу Усову взглядом, давно приуроченным к мебели:
— Ну?
— Мы начнем?
Патронесса, она — интонировала: без единого слова, — лорнеткой, губами, глазами, курсивами.
А капитан Пшевжепанский — курсировал: курсами, ставя брамсели, снимая марсели; на всех парусах — отлетел: рот, готовый всегда смехотнуть, но и скорбно зажаться, едва смехотнул, про себя, перевинчиваясь на иные какие-то курсы; он — свой оборонцам и свой пораженцам; и красненький с присморком носик, и тихие лихики, глазики, с думцами — врунцы, с распутинцем — путинцы, с Дунею Че-ревниною и с Мунею Головиною!
И «керенка» в марте уже похлопочет: пристроит при Керенском; корень в Корнилове пустит в июле, чтоб в августе — выдернуть; —
— нынче бородка — «а ля Николя-дё»; под крепкою кепкою станет она —
— «Ильичёвкою».
И, коммуноид, — занэпствует!
* * *Павел Сергеевич Усов, профессор, принявший в объятья последние вздохи Толстого, встал в сине-зеленое поле обой с черно-синими выливнями, точно волк, в ночь распластанных, чтобы о противогазах докладывать.
* * *Он — доложил.
И теперь «вундеркинд», Сима Гузик, детина со стажем (лет пять как он бреется), — встал; Хеся, сестра его, — кременчугское диво, покрытое волосом; дядя же Осип — Жо-зеф Гужеро: Канн, «Креди Лионе»; два кузена: xoxф: Яша Пэхоо — в «Берлинер Музик-Ферейн» Гельбше; а Пэх, Сашка Пэх, — дон Пэхалесом сделался (Лос-Анжелос): он женился на дочери дона Мамаво, из Монтовидео — плантации пальм, ананасов на острове Падре-Психос!
С видом гранда, взвив волосы над клавишментом, скатился руладой под складки портьер сизоватых со вляпанными бледно-малиновым бархатом бабочек.
Черный квадрат
Шаркает шаг.
Эту комнату —
— пересекает —
— Велес-Непещевич!
Отдавши лакею портфель, котелок, из портьер, — сквозь портьеры кидается черным квадратом за скачущими, каре-красными взглядами; физика, — вовсе не психика: бычья, надутая жилами, шея; и не поворот головы — геометрия корпуса, справа налево, на тоненьких ножках, со штрипками, мимо расблещенных лаков: под зеленоватое зеркало.
В зеркале: —
— красный квадрат —
— подбородок!
Злы щелки глазные: с укусами; три поперечных морщинки щетиной свиной заросли; и визитка — не наших фасонов; и брюки — не наших фасонов, а лондонских.
Щелк каблуками лакированных — в зеленоватое зеркало.
Свертом безлобо, безглазо бросается в черную комнату, точно в спокойное кресло из черного дерева.
С кресла Пампесиас, граф Небеслинский-Монолиус, в недра московские брошенный беженец, — к Петеру Бакену.
— Кто он?
Развалина и фармазонистый нос, камергер, Петер Бакен, остзейский помещик, — ему:
— Гм!
Пустивши дымочек:
— Звено, так сказать: меж Земгором, Булдойером и Булдуковым.
— Так значит — со всяческой властью?
— Пока еще «п р и».
— Я — не понимаю вас.
— Вы поглядите на «князя»: не личность, а «лик»; и взгляните на этого: «бык», а не «лик»; ангеличие «князя» покоится, все, — на «быках»; «князь» обсасывает, загибая мизинчик, куриную косточку; функции этого — резать цыплят.
— Так.
Пампесиас, граф Небеслинский-Монолиус, в черный атлас вырезного, широкого кресла, в окрапы коричнево-белых и розовых лапок откинулся — над сине-бледною, с просинью, скатертью.
Зашепелявили фразами, брошенными из-за пепельниц в цвета ночного искрящийся лак этажерочек; пепельницы — из оливково-желтых камней, запевающих цвета небесного пятнами; волны обойных полос, синусоид, свиваемых кольцами, — сизо-оливковых, с сине-зелеными — в отсвете фосфора. Шопоты. Шварк шепелестящий.