1.11.58.
Мама сегодня занималась чем-то на кухне. Прибегает Маша:
– Мамочка! Мамочка! Лёлечка повесилась!
У мамы сердце захолонуло. Что такое? Какая Лёлечка?
Бежит в столовую и видит: с больших медицинских весов сдернуто покрывало, на чашке весов сидит Машкина кукла Леля, а Машка стоит тут же и передвигает на рычаге разновес.
Я хвораю, не видел этого. Позже мама – в присутствии Машки – рассказывала мне эту историю. Из педагогических соображений я Машку побранил, потом спрашиваю:
– Сколько же весит твоя Лёлечка?
Сдвинула бровки, подумала:
– Семь градусов.
. . . . .
А на днях Машка расшалилась с мамой и говорит:
– Маша маму съест… бабушку съест… папсиньку съест.
– Да? А сама что будешь делать?
После очень короткой паузы:
– Пьякать.
5.11.58.
Время идет, Машка растет. Болтает она с каждым днем все бойчее и бойчее.
Вот еще примеры.
Пришла ко мне. Я лежу, читаю.
– Папсинька, поцелуемся немножко?
. . . . .
Играла у меня в комнате. И не хотела оттуда уходить. А ей пора было идти обедать.
Я говорю:
– Вот что, Машенька, ты сходи вымой ручки, переоденься, пообедай с бабушкой, а потом я покажу тебе разные штучки.
Все быстро сделала – не успел оглянуться, она уже опять у меня:
– Покажи штучку!
. . . . .
Были в Зоопарке. Притомившись, уселись на скамейку перед большим круглым загоном, где живут олени и их родственники. Сквозь кустики акаций мы видели большую голову оленьей самки. Вдруг раздался громовой голос:
– Граждане! В четырнадцать часов ноль-ноль минут в лектории Зоосада состоится лекция «Обезьяны».
Машка побледнела, съежилась, вытаращила глазенки.
Я говорю:
– Кто это?
И она – хриплым шепотом:
– Корова!
Думала, что это олениха закричала: рупор громкоговорителя как раз над самой головой этой безрогой особы.
7.11.58. Ленинград.
Праздник. А папа весь день дома. Прихварывает и хандрит. Поздно встал. А Машка утром гуляла с бабушкой. Была на Неве, видела разукрашенные флагами корабли, была в парке. Домой пришла тоже с флагом. Гостей у нас не было, но вечером устроили «бал»: мама поставила на проигрыватель «Славянский танец» Дворжака, нарядилась сама, нарядила Машку – танцевали.
После ужина я вышел в ванную покурить. Уселся на бортик ванны, вытянул по бортику ноги.
Машка посмотрела и говорит:
– Ваня, Ваня – простота…
Это песенка такая – про Ваню, который «купил лошадь без хвоста». А там картинка – похожая.
2 ГОДА 4 МЕСЯЦА
4.12.58.
Сегодня вечером мама и папа уезжают в Москву. Папа едет на писательский съезд. Впервые оба родителя на такой большой срок, то есть на несколько дней, покидают Машку, оставляют ее на попечение бабушки и тети Ляли.
Машка не понимает, конечно, что значит «Москва» и что такое «несколько дней».
Последние три-четыре дня папа не работал, у него болел глаз, врач запретил ему читать и писать. И все эти дни с утра до отбоя папа был с Машей.
Играем или смотрим картинки в книгах или что-нибудь еще придумаем… Потом я начинаю забивать в мундштук сигарету. Машка видит это, вскакивает:
– Идем курить?
И мы направляемся в ванную, где я устроил себе курилку и где Машка с удовольствием (и без вреда для себя, так как там хорошая вентиляция) проводит время.
. . . . .
По-прежнему много и с удовольствием вспоминает, наслаждается этим новым даром жизни. Увидела в книге теленка. Повернула ко мне голову (это непременно – чтобы увидеть мои глаза):
– Помнишь – в Разливе теленочек?
Или – чищу ей ваткой нос.
– Помнишь, Тамарочке нос чистили? (Тамарочка – это кукла.)
Как-то днем я укладывал ее спать (вернее, лежать, так как днем она не спит уже больше двух месяцев). Пытаясь усыпить Машку, я стал слегка покачивать ее кроватку. Это вызвало, по-видимому, приятные ассоциации, напомнило лето, Разлив, где ее возили в коляске, укачивали и убаюкивали. Машка встрепенулась, села в кроватке:
– Помнишь… комаики кусали?
– Ну как же, помню комариков.
– Машу кусали. Вот.
И поднимает ногу, показывает, где именно ее искусали злодеи комары.
. . . . .
Радуется, когда я шучу, – например, разглядывая картинки в книге, называю собаку лошадью, слона – лягушкой и тому подобное. Иногда верит, что я такой бестолковый, но чаще понимает, что я шучу.