Ромул. Император все видит, но он не дрогнет.
Эмилиан. Иди к тому, кому ты предназначена, дочь императора. Мне нет до тебя дела!
Рея медленно возвращается к Цезарю Рупфу.
Твоя дочь, римский император, стала женой фабриканта штанов, и твоя империя спасена ценой моего позора.
Император встает.
Ромул. Император не дает благословения на этот брак.
Все остолбенели.
Цезарь Рупф. Папа!
Рея. Я выйду за него замуж, отец. Ты не можешь помешать мне спасти отечество.
Ромул. Моя дочь выполнит волю императора. Император знает, что делает, когда отдает свою империю огню, когда дает упасть тому, что должно разбиться, и попирает то, что принадлежит смерти.
Рея, опустив голову, уходит в дом.
Выполняй свои обязанности, Пирам. Корми кур! Август! Тиберий! Траян! Адриан! Марк Аврелий! Одоакр! (Бросает курам зерно и, сопровождаемый камердинерами, удаляется.)
Все стоят неподвижно.
Тулий Ротунд. Сейчас же возобновить сожжение архивов.
Все окутывается черным дымом.
Эмилиан. Долой такого императора!
Действие третье
Ночь после Мартовских Ид четыреста семьдесят шестого года… Спальня императора. Слева — окна. В глубине сцены — дверь. Справа кровать и еще одна дверь. Посредине два дивана, которые, соединяясь, образуют угол, раскрытый к публике. Между диванами небольшой низкий стол изящной формы. На переднем плане справа и слева два стенных шкафа. Полнолуние. Комната во тьме. Лишь на полу и на стенах яркими квадратами лежит лунный свет. Дверь в глубине сцены открывается. Входит Пирам с трехглавым светильником и зажигает второй такой же, стоящий у кровати. Потом он выходит на авансцену и ставит светильник на стол. Из правой двери появляется император в довольно поношенной ночной рубахе. За ним входит Ахилл.
Ромул. После хорошего ужина вдвойне приятно искупаться. Сегодня был волнующий день, а я таких не выношу. Чтобы прийти в себя, лучше всего принять ванну. Я ведь, Ахилл, не трагический герой.
Ахилл. Угодно вашему величеству накинуть императорскую тогу или прикажете подать халат?
Ромул. Давай халат. Я сегодня больше не буду управлять государством.
Ахилл. Вашему величеству еще нужно подписать обращение к римскому народу.
Ромул. Отложим до завтра.
Ахилл хочет подать ему халат.
(Смущенно) Принеси парадный халат. Этот очень уж непригляден.
Ахилл. Парадный халат государыня уже упаковала, ваше величество. Он принадлежал ее отцу.
Ромул. Ах так? Тогда помоги мне влезть в эти лохмотья. (Надевает халат и снимает лавровый венок.) Я все еще в лавровом венке. Забыл снять, когда купался. Повесь его над кроватью, Пирам. (Отдает Пираму лавровый венок, тот вешает его над кроватью.) Сколько там еще листочков?
Пирам. Два.
Император вздыхает и подходит к окну.
Ромул. Сегодня у меня был тяжелый день. Хоть свежим воздухом подышать. Ветер подул в другую сторону, и дым унесло. После обеда началась просто пытка. Только и радости, что архивы сгорели. В кои-то веки мой министр внутренних дел отдал разумный приказ.
Пирам. Историки будут в отчаянии, государь.
Ромул. Чепуха. У них найдутся источники понадежнее наших государственных архивов. (Садится на правый диван.) Дай Катулла[11], Пирам… или моя жена его тоже упаковала? Он ведь из библиотеки ее отца.
Пирам. Именно что упаковала, государь.
Ромул. Ну, ничего. Катулла я попробую почитать на память. Хорошие стихи где-то застревают. Налей вина, Ахилл.
Ахилл. Угодно вашему величеству фалернского или сиракузского?
Ромул. Фалернского. В такие времена надо пить самое лучшее.
Ахилл ставит на стол бокал. Пирам наливает.
Пирам. Ваше величество, это последняя бутылка фалернского семидесятого года.
Ромул. Оставь ее здесь…
Ахилл. Императрица желает поговорить с вашим величеством.
Ромул. Пускай императрица войдет. Второй светильник мне больше не нужен.
11
Катулл Гай Валерий (ок. 87 — ок. 54 до н. э.) — римский поэт, мастер любовной лирики. Дюрренматт наделяет своего персонажа собственными политическими и литературными симпатиями и пристрастиями.