Анна Григорьевна. Ты слышал?
Прокурор (больным голосом). Что еще, матушка?
Софья Ивановна. Мертвые души — выдумка, употреблены только для прикрытия. Он думал увезти губернаторскую дочку.
Прокурор. Господи!..
Софья Ивановна. Ну, душечка, Анна Григорьевна, я еду, я еду...
Анна Григорьевна. Куда?
Софья Ивановна. К вице-губернаторше.
Анна Григорьевна. И я с вами. Я не могу! Я так перетревожилась. Параша... Параша...
Обе дамы исчезают. Слышно, как прогрохотали дрожки.
Прокурор. Параша!
Параша. Чего изволите?
Прокурор. Вели Андрюшке никого не принимать... Кроме чиновников... А буде Чичиков приедет, не принимать. Не приказано, мол. И это, закуску...
Параша. Слушаю, Антипатор Захарьевич. (Уходит.)
Прокурор (один). Что ж такое в городе делается? (Крестится.)
Слышно, как пролетели дрожки с грохотом, затем загремел опять колокольчик в дверях. Послышались смутные голоса Параши и Андрюшки. Потом стихло. Попугай внезапно: «Ноздрев! Ноздрев!»
Господи. И птица уже! Нечистая сила! (Крестится.)
Опять колокольчик.
Ну пошла писать губерния! Заварилась каша.
Послышались голоса. Входят Почтмейстер, Председатель, Полицеймейстер.
Полицеймейстер. Здравствуйте, Антипатор Захарьевич. Вот черт принес этого Чичикова! (Выпивает рюмку.)
Председатель. У меня голова идет кругом. Я, хоть убей, не знаю, кто таков этот Чичиков. И что это такое — мертвые души.
Почтмейстер. Как человек, судырь ты мой, он светского лоску...
Полицеймейстер. Воля ваша, господа, это дело надо как-нибудь кончить. Ведь это что же в городе... Одни говорят, что он фальшивые бумажки делает. Наконец — странно даже сказать — говорят, что Чичиков — переодетый Наполеон.
Прокурор. Господи, господи...
Полицеймейстер. Я думаю, что надо поступить решительно.
Председатель. Как же решительно?
Полицеймейстер. Задержать его как подозрительного человека.
Председатель. А если он нас задержит, как подозрительных людей?
Полицеймейстер. Как так?
Председатель. Ну а если он с тайными поручениями. Мертвые души... Гм... Будто купить... А может быть, это разыскание обо всех тех умерших, о которых было подано: «от неизвестных случаев»?
Почтмейстер. Господа, я того мнения, что это дело надо хорошенько разобрать, и разобрать камерально — сообща. Как в английском парламенте. Чтобы досконально раскрыть, до всех изгибов, понимаете.
Полицеймейстер. Что ж, соберемся.
Председатель. Да! Собраться и решить вкупе, что такое Чичиков.
Колокольчик. Голос Андрюшки за сценой: «Не приказано принимать». Голос Чичикова: «Как, что ты? Видно, не узнал меня? Ты всмотрись хорошенько в лицо». Чиновники затихают. Попугай неожиданно: «Ноздрев».
Полицеймейстер. Чш... (Бросается к попугаю, накрывает его платком.)
Голос Андрюшки: «Как не узнать. Ведь я вас не впервой вижу. Да вас-то и не велено пускать». Голос Чичикова: «Вот тебе на. Отчего? Почему?» Голос Андрюшки: «Такой приказ». Голос Чичикова: «Непонятно». Слышно, как грохнула дверь. Пауза.
Полицеймейстер (шепотом). Ушел!
Занавес
Акт четвертый
Картина десятая
Вечер. Кабинет Полицеймейстера. В стороне приготовлена закуска. На стене портрет шефа особого корпуса жандармов графа А. Х. Бенкендорфа.
Полицеймейстер (Квартальному). Придет?
Квартальный. Был очень рассержен, отправил меня к черту. Но, когда прочитал в записке, что будут карты, смягчился. Придет.
Стук. Входят Председатель, Прокурор и Почтмейстер. Жандармский полковник сидит в отдалении.
Полицеймейстер. Ну, господа, в собственных бумагах его порыться не мог. Из комнаты не выходит, чем-то заболел. Полощет горло молоком с фигой. Придется расспросить людей. (В дверь.) Эй!
Входит Селифан, с кнутом, снимает шапку.
Ну, любезный, рассказывай про барина.