– Можно позвать к телефону Мстислава?
– Это я… Это я… Послушайте, что я вам скажу… Ваш голос потряс меня своею красотою. Никогда ничего подобного я не слыхал. В первый раз я услышал вас четыре дня назад и потом все время ловил ваш номер, чтоб с вами поговорить.
Раздался легкий смех, и голос медленно сказал:
– Ваш голос мне тоже нравится.
– Да?! Что вы говорите?.. Тогда – будем знакомы! Я себе не представляю, как вдруг будет, если я не буду иметь возможности слышать вас.
Завязалось знакомство. В ее свободные от службы часы они разговаривали, забывая все на свете. Звали ее Зоя. Прелестный ее голос журчал, как лесной ручеек; как неожиданным всплеском, журчание прерывалось мелодическим смехом. Он ее так и называл «Ручеек».
Зародилась любовь. Прошло три месяца. Со страхом и смущением они сказали друг другу:
– Давайте встретимся!
И оба испугались: вдруг – разочарование!
Встретились в Петровском парке. И – ни один не разочаровался. Она была красавица – светлая блондинка с ярко-синими глазами и темными бровями. Сразу заговорили друг с другом легко и просто.
Стали встречаться.
Любовь крепла. Он говорил ей о красоте мира и об еще большей красоте того, символом чего служат явления этого мира. Она журчащим, как ручеек, голосом рассказывала о своих нехитрых радостях и горестях. Он умиленно слушал и любовался ее красотою гетевской Гретхен.
Весною Мстислав сдавал выпускные экзамены. Однажды, в том же Петровском парке, когда на зеленоватом западе блестел золотой серп месяца и пахло кругом сиренью, он вдруг предложил ей быть его женою.
Она растерялась и молчала. Потом сказала:
– А как же ваши родители?
– Я вас познакомлю. Они меня любят без ума и ни в чем перечить не будут.
Мстислав сообщил родителям. Зоя пришла. Она понравилась своею воспитанностью и хорошими манерами. Умерший отец ее был разорившийся помещик, гвардейский полковник в отставке. Мать Мстислава пригласила Зою провести лето у них на даче и на прощание горячо расцеловала.
Когда Зоя ушла, отец поморщился и сказал жене:
– С его состоянием он мог бы рассчитывать на невесту побогаче.
Мать махнула рукою.
– А, господи! Мало ему будет нашего состояния! Сердце материнское говорит мне, что эта девушка будет ему подходящею женою. Пора ему жениться. А то я, право, боюсь, что стихи начнет писать.
Отец вздохнул.
– Наверное, давно уже пишет!
У них была богатая собственная дача верстах в сорока от Москвы, к Звенигороду. Мстислав сдал экзамены. Уехали на дачу. Приехала Зоя. Мстислав и она были неразлучны, вместе ходили гулять, вместе наслаждались природой. Он читал ей много стихов, говорил о символизме, о Метерлинке и Оскаре Уайльде. Она молчала и очень внимательно слушала.
У матери с Зоей возникла большая дружба. Она была очень довольна будущею женою Мстислава. Иногда обе они таинственно уезжали в Москву даже дня на два, на три, возвращались оживленные и довольные.
Свадьба была назначена в конце августа.
В начале августа мать повезла Мстислава в Москву. У них был в Леонтьевском переулке собственный особняк. Повела его через гостиную к комнате Мстислава и внезапно распахнула дверь.
Большая комната была отделана совершенно заново. Получилось очаровательное, уютное гнездышко для будущей молодой парочки. Зоя была блондинка, поэтому вся комната была голубая. Дорогие голубые обои, голубой фонарь под потолком, голубая обивка мебели, голубой ковер на всю комнату. Огромная двуспальная кровать была покрыта атласным одеялом цвета августовского неба. Письменный стол Мстислава пришлось задвинуть в угол. Мать, довольная зрелищем, говорила:
– А рояль, голубчик, я велела выкатить в гостиную. Ведь она почти всегда у нас пустая, ты можешь играть и там.
Мстислав широко открытыми глазами оглядывал комнату. И опять и опять останавливался взглядом на пышной двуспальной кровати, возвышавшейся, как торжественный жертвенник.
Он спросил:
– Зоя это видела?
– Ну конечно. Мы вместе с нею все это и устраивали.
Мстислав потемнел.
– Я никогда не буду жить в этой комнате.
Повернулся и ушел.
После возвращения на дачу он странно изменил свое поведение. Зоя часто ловила на себе его пристальный, испытующий взгляд, чего раньше никогда не бывало. Вставал он теперь с зарей, уходил с ружьем, будто на охоту, и возвращался вечером… Зоя все дни была одна и плакала. Через две недели она, по настоянию матери Мстислава, объяснилась с ним. Мстислав с страдающим лицом, глядя в сторону, сказал, что он ее не любит.