Во время пребывания своего в университете Савватий каждые каникулы приезжал на хутор и превращался в пасечника. Тогда начали уже показываться статьи в журналах Прокоповича о пчеловодстве; он их внимательно прочитывал и не без успеха применял к делу, к величайшей радости Никифора Федоровича. Иногда вместе с Карлом Осиповичем делали химические и физические опыты и даже лягушку по методе Мажанди. А по вечерам собирались все на крылечке, и он читал вслух «Энеиду» Котляревского или настоящую Виргилиеву «Энеиду». А так как он любил страстно музыку, особенно свои родимые заунывные напевы, то с большим успехом брал у Никифора Федоровича уроки на гуслях и после десятка уроков пел уже, сам себе аккомпанируя:
Стала хмара наступати, Став дощик іти.
В Киев он всегда возвращался с порядочно набитой портфелью местной флоры и несколькими ящиками мотыльков и разных букашек.
В продолжение пребывания своего в дворянском полку Зося писал ежемесячно аккуратно письма содержания почти однообразного. Некоторые или, лучше сказать, большую часть своих писем он варьировал фразой: «Я скоро божиею милостию прапорщик, а у меня денег ни копейки нет», на что обыкновенно говорил Никифор Федорович: «А будешь офицером, и грóши будут».
Однажды писал ему Ватя, чтобы он прислал ему литографированный эстамп с картины «Последний день Помпеи» и для сей требы послал ему три рубля денег. Но Зося благоразумно рассудил, что три рубля — деньги, а эстамп что такое? — листок испачканной бумаги, больше ничего. И без обиняков написал брату, что об этакой картине в Петербурге он и не слышал, а что деньги он ему после вышлет; а если хочет, то на Невском проспекте много разных картин продается, то можно будет купить одну и переслать. Ватя написал ему, чтобы он купил какой-нибудь эстамп, если уж нельзя достать «Последний день Помпеи». Он и купил ему московское литографированное грошовое произведение «Тень Наполеона на острове св. Елены». Ватя, получив сие произведение, не мог надивиться эстетическому чутью родимого братца, и знаменитый куншт полетел в пещь огненную.
Вскоре после всесожжения «Тени Наполеона» с шумом явилися на свет «Мертвые души». «Библиотека для чтения», в том числе и солидные благомыслящие люди разругали книгу и автора, называя книгу грязною и безнравственною, а автора просто сеятелем плевел на почве воспитания благорожденного юношества. Несмотря, однакож, на блюстителей нравственности и блюстительниц русского слова, «Мертвые души» разлетелися быстрее птиц небесных по широкому царству русскому. Прилетело несколько экземпляров и в древний Киев и дебютировали, разумеется, в университете. Инспектор с неудовольствием и даже страхом заметил, что студенты собираются в кружки и что-то с хохотом читают. Сначала он подумал: «Верно, какая-нибудь каналья сочинила на меня пасквиль (что весьма вероятно) ». Но, заметивши, что студенты читают печатную книгу, у него от сердца отлегло. И, как человек, мало следивший за движением отечественной литературы, и человек, не принадлежащий к банде блюстителей нравственности, узнавши, что книга титулуется «Мертвые души»,— «должно быть, страшная»,— и, махнувши рукою, сказал: «Пускай их себе читают, лишь бы не пьянствовали да на Кресты окон бить не ходили». Видно, на инспектора дворян поэма «Мертвые души» не производила никаких опасений.
Савватий сначала со вниманием прослушал: «Мертвые души», потом с большим вниманием прочитал, а прочитавши, возымел страсть во что бы то ни стало приобрести эту книгу и во время каникул читать вслух на хуторе. Собравшись с последними крохами и призанявши рубля с полтора, отправился он в контору застрахования жизни, она же и книжный магазин. Спрашивает «Мертвые души», а книгопродавец и глаза вытаращил. Ему показалось, что посетитель спрашивает мертвые души те, которые застраховали свое земное
бытие в его конторе, и, обратясь к посетителю, сказал, что есть только две.
— Пожалуйте мне один экземпляр.
Книгопродавец снова стал в тупик.
— Вы меня не так понимаете. Получена ли у вас книга под названием «Мертвые души», сочинение Н. Гоголя?
— Никак нет-с, еще и объявления не читали.
— Значит, нет надежды и иметь от вас ее когда-нибудь,— сказал Савватий и вышел на улицу. Хотел было сходить к Глюзбергу, да вспомнил, что там не продают русских книг, зашел на минутку домой, написал брату письмо, вложил в него деньги и отнес на почту. Бедняк! Ему и в голову не пришла «Тень великого Наполеона».