Но Николка не притворялся: под мелодичную песенку друга он, действительно, сладко заснул.
– Скот! – возмутился Вано, – а я-то мечу перед ним бисер!.. Ну, да ладно… Завтра в газете прочтешь заново…
Успокоив себя, Вано накинул пальто и через минуту храбро шагал в осенних сумерках по лужам, держа направление на светящееся окно редакции стенной газеты.
– Эй, граждане! Жив кто-нибудь?.. – Врач беспомощно шарил в прихожей по стенам.
– Надо проснуться, – думал Николка, но вместо этого выпустил через нос звонкое мурлыканье и продолжал нежиться в дремоте.
Скальпель, наконец, проник в комнату, сквозь сумрак увидал растянувшегося на койке, вернее, почувствовал жизнь, и в изумлении воскликнул:
– Вот так фунт! Люди добрые в клубе сидят, а он спать завалился!.. Милый человек, да ведь еще куры на насест не сели!.. Как же это так, а?
Даниленко открыл глаза, виновато заулыбался, но встать – не встал, а лишь сонно пробормотал:
– Это все физиология! Я б так не заснул… Трудная, черт!..
– A-а, вы физиологией занимались!.. Великолепно… Так-так-так…
Врач нащупал на стене выключатель и зажег свет.
– Так вы физиологией занимались? Очень хорошо. Кстати, я вам один физиологический опыт покажу… Ничего, ничего, лежите!.. Дайте-ка только руку… Вот так!..
Д-р Скальпель сел на стул рядом с койкой, взял Николку за руку и, остро глядя ему в глаза, сказал:
– Смотрите на меня прямо и ничего не бойтесь…
Даниленко недоверчиво улыбался. «Фокус, что ли»? – хотел сказать и вдруг с ужасом заметил, что врач начал быстро уменьшаться в размерах, таял как льдинка под лучами солнца.
– В чем дело?!.. – вскочил Николка на койке и отметил с еще большим ужасом, что и он сам подвергся тому же процессу: его ноги перестали доставать пол…
Скальпель смеялся:
– Говорю вам, не бойтесь! Это только – простой физиологический опыт… – Сам он уже сидел на стуле с ногами, был ростом с 5-летнего ребенка и говорил тонким-тонким голосом. Однако, Николка слышал его великолепно, и многое другое стал слышать, чего раньше совсем не знал: под полом с оглушительным писком ворочались мыши, мухи, летая в воздухе, отчаянно громко жужжали; шум улицы претворился в невозможный гам, будто там случилось что-то необыкновенное…
Врач сделался ростом с годовалого ребенка, громко смеясь, перепрыгнул со стула на койку – без сапог, штанов и гимнастерки – нагишом: вся одежда упала с него на пол. Он продолжал крепко держать Николку за руку.
– Простой опыт и больше ничего… Сбросьте с себя одежду, она нам будет только мешать…
– Хорош – опыт, черт подери! – стуча зубами, бормотал Николка, следуя совету врача. Его пугал все увеличивающийся и увеличивающийся шум: и в комнате, и в подполье, и на чердаке, и на улице, – кругом гудело, шипело, стучало, лязгало.
– Что это? – спросил он.
– С уменьшением тела обостряется наш слух, – ответил врач, – мы начинаем улавливать звуковые волны высокого напряжения… Ничего, дальше будет хуже…
– Что будет дальше? – спросил, встревожившись еще более, Николка. Ему уже казалось, что хуже быть ничего не может.
В ответ последовала загадочная улыбка.
Их размеры через минуту достигли размеров двухнедельных котят, и койка стала казаться порядочной площадью.
– Недоставало, чтобы мы еще замяукали, – опасливо сказал Николка, но не получил никакого ответа, так как Скальпель с беспокойством поглядывал наверх.
– В чем дело? – задал новый вопрос Николка.
– Гм… Мы, кажется, не приняли во внимание одного обстоятельства…
– Какого же это?
– Да вы не пугайтесь… Ничего особенного, только… видите вы, что делается в воздухе?
Николка давно обратил внимание на воздух: в нем варилась какая-то каша.
– Это – пыль, – пояснил врач. – Мы раньше ее не замечали… Теперь… Гм…
– Что теперь? Ну, говорите же!..
– Вы волнуетесь? Не надо. Ничего страшного нет… Только… когда мы уменьшимся еще более, эта пыль обратится в громадные камни… Видите, как она сейчас оседает на одеяло?..
Оседала она, действительно, весьма стремительно. Это не сулило ничего приятного.
– Ну, так прекратите свой опыт, – предложил Николка.
Врач невозмутимо дернул головой:
– Теперь невозможно. Надо произвести до конца его.
Николка посмотрел пристально на Скальпеля, посмотрел на падающие из воздуха камни и на то, что шерсть одеяла стала доходить до колен.
– А ну вас к черту! – сказал он. – Вас не поймешь, не то вы шутите, не то всерьез говорите… Да плевать я хотел на вашу пыль!.. Что вы, в самом деле, запугать меня, что ли, хотите?..